Лютики. Игорь Буланов

умер. Точно как и его корова, прости Господи за сравнение. И вот стоим мы над этой ямой в лесу, вся деревня, и переглядываемся. Сначала собаки, потом Танюша, теперь вот Петрович. И тут дед Трофим – как еще добрался туда в свои девяносто – тихо так себе под нос и ляпни: «От они, лютики-то». Тихо так сказал, будто и про себя, а только все кому не надо услышали. Обступили его сразу, «Чего-чего сказал?» спрашивают.

      – Да лютики же, – отвечает. – Бывают лешие, водяные, банники, полевики, кикиморы, полудницы. А бывают лютики. Эти всех злее. Уж очень зверствуют. Прямо лютуют. Оттого и лютики. А вы думали, деревня так почему называется?

      – Почему? – не выдержал кто-то.

      А деду Трофиму только того и надо, чтобы его кто-нибудь послушал. Он и завел:

      – Давным-давно, – говорит, – лет двести, а может, и триста тому назад, жил в наших краях помещик один. Страшно был богат, вот и маялся всю жизнь от безделья. А на старости лет и вовсе заделался этим… как его… естество… А, ну да. Заделался, естественно, пытателем. Так, кажется. И однажды, себе на горе, поймал лешего. Ну, и извел его на опыты. Целиком извел. Замучил, попросту говоря. У него с этим просто было. Вот после этого лютики в округе и завелись. Вроде как мстить пришли. В неделю край опустел: ни собак, ни людей… Одни шмотки мяса на елках, да кровь с ветвей каплет. Потом деревню снесли, товарищество ваше устроили. Тоже, вишь, Лютики.

      – Дурак ты, дед, – сказали ему тогда в сердцах, но на следующее утро семей десять первой же электричкой убрались из деревни подобру-поздорову. А остальные… А что остальные? Собрались, обсудили это дело и решили, что: да, похоже, кто-то имел на Петровича большой острый зуб. Да, жалко. Да, страшно. Но, как ни крути, это все проблемы Петровича и, худо ли бедно ли, они уже решены. А что в деревне живет убийца, так это еще бабушка надвое сказала, а если и живет – это его проблемы. А лютики – проблема деда Трофима, чтоб ему пусто было. А у остальных проблем, черт их дери, вообще нет. И не предвидится. На том и решили.

      Гость замолчал.

      – Простите. Что-то совсем горло пересохло.

      Ипполит Федорович, вероятно, предчувствуя край, неуверенно посмотрел на Винни, который, и без того слегка расстроенный рассказом, а в наступившей паузе сообразивший вдруг, что его вот-вот пригласят посетить эти гиблые Лютики, где всюду ямы с умершими от страха покойниками, а на ветвях тихо покачиваются дымящиеся куски мяса, кивнул.

      – А вы кем раньше работали? – неожиданно поинтересовался он, оттягивая приглашение.

      – Преподавал физику в школе. Хорошие были времена.

      – Погодите! – Ипполит Федорович тяжело поднял голову. – Я что-то никак не пойму, сколько у вас в деревне народу. Десять, вы говорите, уехали. Осталось, вы говорите, пять. Итого – пятнадцать. Остальные-то где?

      – Остальные пока живут, – усмехнулся гость. – В смысле, на момент моего рассказа. Я еще на закончил.

      – А! – произнес Ипполит Федорович, облегченно растекаясь по креслу.

      – На самом