Наследник. Кир Булычев

иной силы, кроме самодержавия, которая смогла бы удержать наш народ от бунта. Помните, как сказал Пушкин: «Избави нас, Боже, от русского бунта – кровавого и страшного».

      – Вы неточно цитируете, князь, – сказал Александр Михайлович.

      – Важна суть. Общество наше, лишь недавно освобожденное от рабства и не избывшее его в душах, сразу же бросится искать нового царя, но царя крестьянского, страшнее Пугачева. Он же начнет косить направо и налево, пока не истребит не только слои господствующие, но и миллионы невинных.

      – Мне кажется, что среди думских деятелей, – сказала пожилая дама с очень знакомым, виденным где-то ранее лицом, – есть немало интеллигентных людей, подающих большие надежды. В большинстве своем они хорошего происхождения.

      – Только не говорите мне о Пуришкевиче, – улыбнулся Александр Михайлович.

      – Зачем же, – обиделась пожилая дама. – Я имею в виду господ Набокова, Некрасова, Львова. Интеллигентных людей.

      Она говорила с немецким акцентом. Сидевшая рядом с ней другая дама, того же преклонного возраста и той же немецкой отмытости, встречала каждую фразу соседки энергичным утвердительным кивком.

      – В них самая страшная угроза, – сказал высокий господин с военной выправкой, который сидел в кресле прямо, не касаясь спинки. – Им кажется, что они ведут народ к свободе, а в самом деле они разжигают в нем самые страшные инстинкты. И если бы мне была дана возможность карать и миловать по справедливости, в первую очередь я бы покарал ваших интеллигентных протеже. Львов твердит о передаче земли труженикам. А на самом деле они тут же начнут жечь имения и убивать помещичьих детей.

      Андрей узнал говорившего по фотографии в «Ниве»: это был Великий князь Николай Николаевич.

      – Глаша, – сказал Сергей Серафимович, – подай гостям чаю.

      – Да, уже поздно, – сказала пожилая дама. – Пора собираться домой.

      – Погодите, тетя, – сказала девушка в розовом платье, – вечер такой чудесный, а у Сергея Серафимовича лучший вид в Ялте.

      Девушка стояла у парапета, и Андрей тоже подошел к парапету, словно подчиняясь ее призыву.

      – Вы студент? – спросила девушка.

      – Я поступаю в Московский университет, – сказал Андрей.

      – У Сергея Серафимовича так приятно. Совсем без церемоний. Здесь можно встретить очень интересных людей, правда?

      – Я живу в Симферополе, – сказал Андрей. – Я редко здесь бываю.

      Девушка взглянула на Ахмета, который подошел к ним, потому что старался держаться ближе к Андрею.

      – Ваш друг магометанин? – спросила девушка.

      – Я татарин, – сказал Ахмет.

      – Я совсем не думала, что татары учатся в гимназиях. Не обижайтесь, я не хотела вас обидеть.

      – Я не обижаюсь, – сказал Ахмет.

      – И вы будете поступать в университет?

      – Отец намерен послать меня в Сорбонну, – сказал Ахмет, и в тоне его прозвучал вызов, который уловила девушка.

      – Татьяна! – окликнула ее пожилая дама. Девушка быстро