Князь Холод. Дмитрий Евдокимов

долгов договорились еще об оказании мне нескольких услуг информационного свойства. Что мне могло потребоваться, Юрий Иванович представить толком не мог, но никакой угрозы своему состоянию в таком требовании не усмотрел и, недолго думая, согласился.

      Уже после того как мы ударили по рукам, я озвучил свою первую просьбу – подыскать грамотных рудознатцев для обследования территории Холодного Удела и окрестных гор на севере страны. В полезных ископаемых я ничегошеньки не понимал, но в то, что их совершенно нет в горах, категорически не верил.

      Да-а. Окажись на моем месте «нормальный», «правильный попаданец», уже давно бы под пнутым наудачу камнем обнаружил богатейшую золотую жилу или россыпь алмазов. А у меня вот как-то не получался подобный фокус. По всей видимости, мое везение заключалось в возможности жизни в теле молодого князя Бодрова. Справедливости ради стоит отметить, что, даже попадись на моем пути золотая жила или алмазное месторождение, я бы запросто прошел мимо. Потому что и в этом никогда не разбирался. Вот такой я непутевый попаданец – ни бриллиант с земли подобрать, ни пулемет изобрести. Ну, да ладно, уж какой есть.

      Когда весьма довольный самим собой Калашников удалился восвояси, мы с Сушковым еще некоторое время посудачили о нем, порассуждали на тему мотивов его поступка и порадовались удачной сделке. То, что мне эта помолвка со вчерашней купеческой дочерью не нужна, было абсолютно ясно, но чтобы вот так просто разрешить вопрос без материальных потерь да еще оставить известного своей хваткой нувориша в положении должника – это можно было считать удачей. Впрочем, мой управляющий утверждал, что Юрий Калашников подыскал для своей дочери более выгодную партию – ходил слух, что якобы сговорились они породниться с семейством Чемезова. А Чемезов тоже был купцом, недавно получившим дворянство из царских рук. Вот и правильно, они одного поля ягоды, так и пусть роднятся между собой.

      Афанасию я ничего говорить не стал, но про себя ехидно усмехнулся несуразности этой ситуации. Человек богаче меня раз так в пятьсот, а поди ж ты – брак с его дочерью будет ущемлением именно моего достоинства. О времена! О нравы! Придет время, когда ситуация перевернется с ног на голову, но не сейчас, не сейчас.

      Кузьмич умчался решать вопросы с покупкой лошадей для полковых фургонов. А я попытался в очередной раз «влезть» в память князя. Как и прежде, безрезультатно. Память Михаила Бодрова в данном теле отсутствовала напрочь, поэтому ни единого факта из его жизни я вспомнить не мог. И это являлось громадной проблемой, ибо в каждом человеке существуют тысячи маленьких мелочей, которые идентифицируют его для окружающих: все эти взгляды, движения, интонации, привычки. А у меня нет ничего для подтверждения личности князя. Я совершенно другой человек: по-другому говорю, по-другому двигаюсь, по-другому думаю. Удастся ли объяснить произошедшую с Бодровым метаморфозу последствиями ранения? Ладно еще здесь, на севере, где общаться приходится в основном с