День из чужой жизни. Дарья Кожевникова

на подвиг.

      – Да брось ты! – совершенно опешила я. – Не может такого быть!

      – Девочки, вы тренируетесь или только занимаете тренажеры? – подошла к нам какая-то девица.

      Ирка окинула ее одним из своих красноречивых взглядов, как правило, напрочь отбивающих у любого охоту к продолжению беседы. Я же, успев отработать на своем тренажере почти всю причитающуюся здесь каторжную повинность, поднялась, уступая место, и подошла вплотную к Ирке:

      – Рассказывай все, что знаешь.

      – Да знаю немного, только то, что сказала, – доложила Ирка. – Тебе бы стоило больше знать, на одном ведь заводе работаете. А ты как будто даже расстроилась? С ума сошла! Никогда я не понимала тот сорт женщин, к которому ты относишься! Вам сколько гадостей не сделай, а вы все равно, сердобольные, при случае будете жалеть того, кто в этом преуспел. Так вот, нечего его жалеть! Вляпался – теперь пусть выпутывается как знает! Пусть примерит на себя твою шкуру, прочувствует, что значит оказаться брошенным. И не вздумай ему хоть чем-то помогать! Даже сухарями!

      – Ладно тебе, – огрызнулась я. – И потом, я уверена, что здесь какое-то недоразумение. Не знаешь, кто занимается этим делом?

      – Людка, да имей же ты хоть каплю гордости-то! – взвилась Ирка.

      – Да при чем тут гордость, – отмахнулась я. – Просто хочу узнать, в чем дело, побеседовать со следователем. Могу я, как бывшая жена, поинтересоваться судьбой бывшего же мужа?

      – Ай, ну тебя! – раздраженно мотнула головой Ирка. – Надо было догадаться, что ты так на это среагируешь, и ничего тебе не говорить.

      Наутро я, как и собиралась, отправилась к следователю. Для этого мне в первую очередь пришлось взять на работе до обеда отгул, но с этим проблем не возникло, начальство мне их уже целый веник должно, так что на полдня расщедрилось. Одним словом, добралась я до Следственного комитета, где мне сообщили, что делом моего мужа занимается следователь Силантьев, а найти его можно прямо сейчас, в восьмом кабинете.

      Кабинет оказался неказистым: хоть и нестарые, да невзрачные стол, стулья да шкафы, но чтобы на все это полюбоваться, ждать своей очереди мне не пришлось, приняли сразу. Я вошла и для верности уточнила:

      – Мне к Силантьеву…

      Очень уж сидящий за столом человек не был похож на того следователя, которого я рисовала в своем воображении. Мне он почему-то представлялся таким высоким, солидным, с суровым лицом, в строгом деловом костюме. А оказался просто мужчиной лет сорока с небольшим хвостиком (это я про годы, а не про прическу), в серо-белом свитере, не очень-то и высоким, в меру упитанным, а в его небольших темно-серых глазах не было даже намека на ту рентгеновскую проницательность, которой должен был бы обладать колющий преступников, как орехи, следователь. И тем не менее этот вовсе не претендующий на солидность мужчина отозвался:

      – Это я. Проходите.

      Я прошла, села, запоздало вспомнила, что неплохо было бы и поздороваться (хотя нет, кажется, уже здоровалась,