Госпожа пустошей. Оливия Штерн

спальни.

      Лорин невольно улыбнулась, представляя себе выражение лица Демена. Ведь положено считать, что госпожа пустошей, вампир, спит в разрытой могиле. Ну, или на худой конец, в саркофаге, в склепе. У кого фантазия побогаче – те непременно вообразят черные простыни, черные шторы и кроваво-красные свечи, скребущие тьму острыми когтями чадящего пламени.

      Лорин обожала красочные гобелены, цветы, резную мебель и кружевное белье. В золоченой клетке суетливо прыгала маленькая желтая птичка. Самую первую ей привез с юга Эйван, всех последующих исправно привозили вместе с караванами работорговцев.

      Она обернулась. Демен так и стоял в пороге, не решаясь ступить в сказочную спальню мертвой принцессы. Правда, перепуганным уже не выглядел. Скорее пораженным.

      – Ты ожидал увидеть здесь пирамиды из черепов?

      Демен смутился, мотнул головой.

      – Нет… нет, госпожа.

      – Тогда что тебя так удивило?

      Сотник Велеслава развел руками.

      – Это очень красиво, госпожа.

      – Я люблю красивые вещи. Подойди.

      Вновь проснулся животный страх в глазах человека, и Лорин сделалось тоскливо.

      – Я сказала, что ты уйдешь отсюда живым, – холодно напомнила она, – будет потом, что внукам рассказать…

      – Тогда что вы… хотите, госпожа?

      Она пожала плечами. Смелостью, конечно, природа его не обделила, но вот мозгами…

      Приблизилась вплотную, глядя прямо в глаза, положила ладонь на колкую от пробивающейся щетины щеку.

      – Я хочу тебя. Все очень просто, Демен. Госпожа желает мужчину, а затем один-единственный глоток крови. Госпожа желает, чтобы сотник будущего владетельного князя Велеслава снял с себя эти заскорузлые тряпки и согрел свою госпожу.

      Она привстала на цыпочки и осторожно, почти невесомо коснулась горячих губ. Медленно приоткрыла их, наслаждаясь теплом дыхания живого человека, дразняще-нежно провела языком по трещинке на полной нижней губе. Ощутила дурманящий отголосок вкуса крови.

      – Госпожа… – хрипло выдохнул он, – я… я сейчас…

      И, неловко попятившись, принялся стягивать одежду, бросая ее на пол.

      Лорин отошла, оперлась бедрами о край столика. Жажда разгоралась нешуточно, и она уже не совсем понимала, чего больше хочет – то ли этого великолепно сложенного мужчину, то ли просто его крови. Клыки надоедливо резали десна.

      Она откинулась назад, позволяя ему себя целовать. Испепеляющий жар ладони скользнул по бедру, все выше и выше, сминая прозрачный кружевной подол. Лорин обвила его ногами, впуская в себя, чувствуя, как с каждым резким, судорожным движением ей становится теплее. Закрыв глаза, лизнула солоноватую кожу над ключицей. Вслушалась в бешеный стук чужого сердца. И в тот миг, когда накрыла теплая, очень человеческая волна наслаждения, прокусила вену.

      Мир взорвался тысячей цветных стеклышек-осколков.

      Обжигающая волна прокатилась по горлу, растекаясь, разбегаясь зыбкой рябью по телу, полыхая жидким огнем под кожей. Согревая.