Любимец твоих дьяволов. Александра Монро

им полностью, заставляя понять, насколько она глупа в своих желаниях избавиться от этого наваждения. Ни с кем ей не было так хорошо, как с ним, хотя он и был у нее вторым.

      Первым был немощный паренек, с которым она встречалась в семнадцать, да и, похоже, он был девственником, который и не знал, как пользоваться членом, не знал, что ей сказать, как успокоить, потому что она была из тех девчонок, у которых первый раз проходит очень болезненно. А он лишь вдалбливался в ее тело, доставляя нереальную боль, словно она была резиновой куклой, а не живым человеком.

      Так что она потом вообще не могла смотреть на парней.

      Было противно. Не хотелось вообще ни с кем из них близко общаться. Даже смотреть на них не хотелось, но бизнесу отца нужна была финансовая поддержка, поэтому мать настояла на том, чтобы Лия познакомилась с Маратом Щербатым, отец которого мог бы помочь Анисимовым подняться на новый уровень.

      А потом на одном из званых вечеров она увидела его. Богдана, мать его, Игнатьева. И мир перевернулся, чтобы больше никогда не стать прежним.

      – Ненавижу, – прошептала она еще раз, опаляя его губы своим горячим дыханием.

      – Ага, рассказывай это кому-то другому, котенок, – проговорил он, усмехнувшись. – Можешь скакать в свою норку, но мы оба знаем, что ты вернешься, потому что никто не может дать тебе того, что даю я. Так что давай, Лия, цепляй свои маски дальше, но когда-нибудь я сорву их с тебя навсегда, ясно? Ты слишком сильно нравишься мне настоящей сукой, чем вот эта твоя слащавая маска ангела.

      Он отпустил ее. Поэтому она поспешила убежать, куда подальше от его глаз, от его голоса, хотелось уехать из страны, чтобы больше не видеть это огромное элегантное поместье, чтобы больше никогда не бывать в этой комнате с такой огромной кроватью с балдахином.

      Просто. Убежать.

      Трусливо поджав хвост.

      Хотя она и никогда не была трусихой. Никогда ничего не боялась так, как влияния этого высокого парня на свое тело, на душу, на ту Лию, которую он все больше и больше будит. Ту Лию, которую она так тщательно усыпляла в себе. И ей совершенно точно не нужно было ее пробуждение.

      Она уже была у двери, которая вела на свободу, когда ее перехватили за руку и снова крепко прижали к мускулистому телу. Он был намного выше ее, поэтому его подбородок идеально ложился на ее макушку. Он пах восхитительно. Дорогой парфюм, запах которого въедается в легкие, не давая возможности дышать полной грудью.

      Она не понимала, зачем он это делает.

      Зачем ему она, если вокруг него вьются все девушки города, готовые выполнять любые его прихоти? Любые желание, лишь бы он только был рядом, как и его кошелек. Зачем ему мучать ее?

      Она хотела бы избавиться от этого ноющего чувства в груди, но не могла. Ведь она всегда возвращалась к нему, потому что тянуло, потому что все ее тело требовало его. Целиком и полностью. Вся ее темная сторона желала его, и она не могла противиться ей. Она вообще ничего не могла сделать.

      И он целует. Жадно. Властно. Так, как никто и никогда ее не целовал. Так, как она любила. Так, что подгибаются