Подданный царства растений. Сборник верлибров. Карен Тараян

орее, смешно:

      такие ветвистые деревья на голове…

      Несмотря на солидную корневую систему,

      это не причиняет неудобств.

      Напротив —

      теперь господину Ф.

      не обязательно работать банковским клерком,

      не обязательно говорить:

      «Ваш звонок очень важен для нас!»,

      когда клиент собрался положить трубку.

      Государство заботится о нем, словно о сыне.

      Как подданный царства растений

      и представитель человечества в одном лице

      господин Ф. получает хорошее пособие.

      Конечно, иногда приходится

      обследоваться в разных НИИ

      во имя науки и прогресса человечества…

      Но это ничего.

      Главное, что не делают уколов

      и не заставляют глотать таблетки.

      Господин Ф. выправил себе второй паспорт

      на имя Фернана Гонсалеса Иньяритту,

      купил небольшое бунгало в Пуэрто-Рико,

      выращивает там кофе,

      ухаживает за газоном,

      кормит чаек на пирсе.

      Вечерами играет на мандолине.

      Господин Ф. снимается в рекламе

      удобрений для деревьев,

      не из желания славы —

      из сострадания и доброты.

      В его ближайших планах

      покупка страусиной фермы.

      Вопреки логике

      человек с баобабами на голове

      не пустил себе пулю в лоб,

      не умер от затяжной депрессии,

      не спустил состояние на психоаналитиков

      и лайф-коучеров.

      Недавно он сделал предложение

      мисс «Октябрь» по версии журнала Playboy.

      И они счастливы вместе.

      Нарты

      Одну за другой отпускаю я

      своих собак из упряжки.

      Старых и молодых,

      крутонравых

      и кротких, что канарейки.

      Собаки ластятся и скулят,

      поджимают озябшие лапы,

      ступая по талому снегу.

      Дышат часто, неровно,

      высунув розовые языки,

      глотают серебряные снежинки.

      Но как только

      последний ремешок упряжи

      ложится на белый наст,

      четвероногие разбегаются в стороны,

      точно стая сорок,

      лают заливисто в серое небо…

      Только встанешь к рулю,

      и пустые нарты

      мчат меня с ветерком

      по бескрайнему полю —

      белому, как нетронутый лист.

      А вослед нартам несется снег.

      Кувырком и вприпрыжку.

      И не поспевает.

      Запах сушёной лаванды

      Иногда беспокойство

      подступает к самому горлу.

      Особенно когда мухи на окнах

      и стол залит липким чаем.

      Когда луна смотрит прямо в лицо,

      и от этого духота еще нестерпимей.

      Когда дырка на правом носке,

      а по полу рассыпан сахар и ещё какие-то крошки.

      Когда на шторах

      танцуют тени сливовых веток,

      а мимо проносятся полупустые платформы,

      покосившиеся строения,

      подъемные краны,

      похожие на хребты исполинских существ.

      Огоньки мерцают во тьме.

      А муравей влез за пазуху и жалится.

      И запах сушёной лаванды

      хуже пыточного орудия.

      И надо бы уснуть,

      но, словно вперёдсмотрящий на мачте,

      глядишься в ночь.

      Беспросветную, колючую, вязкую.

      И звёзды тебе не помощники.

      И подушка хуже морского ежа.

      Сын плотника

      Как хорошо работать

      качественным инструментом!

      Радость и удовольствие.

      Просто взгляни на них:

      крепкий блестящий молоток

      с прорезиненной ручкой,

      вороненый саморез

      подходящей длины,

      стамеска, отточенная, как бритва,

      новенькие тиски,

      еще в заводском