Музыка ночи. Джон Коннолли

что вы сочли, что она – Анна Каренина.

      – Да. Я… Понимаете ли, одно дело – тешить себя иллюзией или представлять такую возможность. Но даже такие мысли подразумевают особый подтекст, и я смею надеяться, что рано или поздно всему этому отыщется рациональное объяснение.

      – У вас имеется логичное объяснение?

      – Но где-то же оно есть, – развел руками мистер Бергер. – Просто пока не приходит на ум.

      У него уже шла кругом голова.

      – Как насчет чашки чаю? – неожиданно спросил пожилой господин.

      – Пожалуй, не откажусь, – рассудительно ответил мистер Бергер.

X

      За разговором они сидели в комнате пожилого господина и пили чай из фарфоровых чашек – на оловянном блюде лежали ломтики фруктового пирога. Горел камин, а в углу уютно светила лампа. Стены были украшены изысканными и явно старинными полотнами. Стиль некоторых из них был мистеру Бергеру знаком. Биться об заклад он не рисковал, однако готов был поспорить, что как минимум одно из них принадлежит кисти Тернера, одно – Констеблю, и еще две – Ромни (портрет и пейзаж)[9]. Пожилой джентльмен представился как мистер Гедеон, библиотекарь Кэкстона вот уже более сорока лет. Должность эта, пояснил он, вменяет ему содержать, а по мере надобности и пополнять коллекцию, при необходимости осуществлять реставрационную работу и, разумеется, присматривать за персонажами.

      Мистер Бергер поперхнулся.

      – То есть как? – выдавил он.

      – Так, – буднично кивнул мистер Гедеон. – Я присматриваю за персонажами.

      – Какими?

      – Литературными.

      – Они у вас что, живые?

      Теперь мистер Бергер начинал сомневаться не только в своей вменяемости, но и во вменяемости мистера Гедеона. Налицо был странный библиофильский кошмар. Оставалось надеяться, что, очнувшись, он окажется дома. Вероятно, он задремал над книжкой, которая и навеяла ему сюрреалистическую мишуру насчет библиотеки и пожилого господина.

      – Одного из них вы сами видели, – напомнил мистер Гедеон. – Вернее, одну.

      – Да, – согласился мистер Бергер. – И не только ее. К примеру, на вечеринках я иной раз вижу субъектов, ряженных под Наполеона. Однако я не считаю, что видел Наполеона Бонапарта.

      – Наполеона у нас нет, – уточнил мистер Гедеон.

      – Нет? Отчего же?

      – У нас здесь персонажи – только вымышленные. С Шекспиром, надо признать, дело обстоит слегка запутанно, и поэтому у нас иной раз случаются проблемки. Но правила не являются четкими и жесткими. Будь оно иначе, все шло бы весьма гладко. Но литература не является набором устоявшихся канонов, верно? Представьте, как стало бы серо, уныло и скучно, не так ли?

      Мистер Бергер уставился в свою чашку, как будто в расположении чаинок на донышке ему могла раскрыться суть вещей. Когда этого не произошло, он сцепил перед собой ладони и покорился грядущему.

      – Ладно, – дрогнул он губами. – Расскажите мне о ваших персонажах…

      По словам мистера Гедеона, огромное значение в этом отводилось широкой публике.

      В

9

Уильям Тернер, Джон Констебль, Джордж Ромни – английские живописцы XVIII в.