Праздник по обмену. Юлия Набокова

под воздействием массажа.

      – Харашо, – закивала тайка. – Очшень харашо!

      – Не дождетесь! – сквозь зубы процедил Всеволод. – Это только Инге будет хорошо, если я кони двину. Все наследство ей, заразе, достанется.

      Тайка вдруг обхватила его шею руками и до хруста вывернула в сторону. Всеволод так и заорал. На миг промелькнула мысль, что под обманчивой внешностью хрупкой домработницы скрывается профессиональный киллер, нанятый, чтобы усыпить его бдительность, а затем покончить с ним в один момент, свернув шею, как куренку.

      – С ума сошла?!

      Он вскочил с дивана и навис над ней. Тайка что-то испуганно залепетала в свое оправдание. Да нет, какой из нее киллер, успокоился Всеволод. Сама перепугалась до чертиков, так и трясется как осиновый лист.

      – Вот что, хватит с меня массажа! – Взяв перепуганную домработницу за локоть, Всеволод выпроводил ее за дверь и вернулся в гостиную.

      Он думал, что после изуверского массажа не сможет даже повернуть голову, но внезапно почувствовал себя бодрым и полным сил. Даже голова посвежела и больше не трещала с похмелья. Но не успел Всеволод порадоваться этому, как на него навалилась тишина пустого дома. Дома, в котором больше не звучат легкие шаги жены и ее серебристый смех. Дома, порог которого никогда не переступали дочь и внук…

      Тишина пустого дома оглушала, и банкир поспешно включил телевизор. Пусть болтает, хотя бы видимость жизни создает.

      Всеволод опустился на диван, думая о том, как же так вышло, что он, успешный московский банкир, сорока пяти лет от роду, в этот предпраздничный день оказался никому не нужен. Словно в утешение, зазвонил телефон, и Серебров радостно схватил трубку:

      – Слушаю!

      Звонил Пузанов. Он уже долетел до Дубая и теперь тревожился, чем закончилось вчерашнее ограбление.

      – Какое ограбление? – не понял Всеволод.

      – Ты же сам сказал – грабят тебя! И отключился, а я перезванивать не стал – посадку объявили. Весь полет переживал, как ты там.

      – Ах, это. – Всеволод горько усмехнулся. – Ограбили меня, Олег, самое ценное увели. Жену.

      И он коротко поведал, что тот, кого он принял за грабителя, оказался любовником Инги.

      – Ну, дела! – Пузанов явно оживился. – Может у них того, не серьезно? Вернется еще?

      – Я ей ультиматум до Нового года поставил. Не вернется ко мне – все плакаты по Москве сорву и ее карьеру уничтожу. И его заодно.

      – Ну, давай, с наступающим! Мы тут на пляж идем. Буду Славика плавать учить.

      Пузанов отключился, а Всеволод невидящим взглядом уставился на экран. Эффектная рыжая журналистка с микрофоном вела прямое включение из парка, за ее спиной виднелся красный почтовый ящик размером с телефонную будку. К ящику тянулась длинная очередь из людей с письмами. Вот дуракам делать нечего, хмыкнул Всеволод и прибавил звук.

      – Среди людей, пришедших отправить письма Деду Морозу, не только дети, но и взрослые. И если дети в основном просят подарить им гаджеты и игрушки, то взрослые обращаются к Деду