Заставь меня влюбиться. Лена Сокол

брата-поросенка.

      – Точно тебе говорю. – Он начал трясти головой, как ненормальный.

      – Отвали уже. – Встала, забрала чашки обоих и принялась мыть.

      Пашка встал, не удосужившись даже убрать за собой крошки со стола, и вышел. Из его комнаты тут же послышались звуки гитарного перебора.

      – Заходил вчера к вам в кафе, – окликнул он меня, когда я проходила мимо его комнаты.

      – И? – Вошла и устало плюхнулась на его кровать. Прямо в одежде. – Опять хотел на Солнцеву посмотреть?

      – Ага!

      – И как?

      Пашка мечтательно закатил глаза.

      – Нормально так…

      – Ох, Суриков, она тебе не по зубам. Это я тебе точно говорю.

      – Чего это?

      – Ну, ей мужчины нравятся, понимаешь? Такие чтоб мужчины-мужчины! – Я напрягла бицепсы, изображая кого-то вроде Халка или Шварца. – Чтоб сила, борода православная и чесночный дух на полкилометра!

      – Пф! – Не злите Павлика. Брат весь надулся, вскидывая брови вверх. – Да я ее заполучу на раз-два. Спорим?

      – Ой, нет. Хватит мне споров на сегодня! – Я заложила руки за голову. – Солнцевой я сказала то же самое. Что без таких ухажеров, как мой брат, она точно обойдется.

      – Почему это? – Он казался оскорбленным. – Ты сейчас разбила чужое счастье, детка.

      – Да на хрена ей такой лоботряс, как ты?

      – Ладно-ладно, Марья, – прищурился брательник, – Земля – круглая!

      – Тебе не светит. У Солнцевой все равно со вчерашнего дня обет безбрачия действует.

      – Чего? – Скорчил удивленную гримасу.

      – Да. Сказала, что садится на кефирно-огурцовую диету и отказывается от мужчин.

      – Почему?

      – Потому что у нее жопа целлюлитными слезами плачет. Вот почему!

      – Ох, женщины… – продолжая перебирать струны, закатил глаза Пашка. – Нормальная у нее задница. А мужчинам-то за что бойкот?

      – Несчастная любовь.

      – Скажешь по секрету?

      – Не-а. – Я встала, схватила со стола конфету и отправила в рот. Направилась к двери, напевая: – «Мои стихи, твоя гитара. Мы отличная па-ра…»

      – Э-э-э! – Суриков скривил лицо. – Не надо при мне такую попсятину гнать.

      – Лучше твое старье, да ведь? Джордж Бенсон, Уисперс, Орландо Джонсон, ага? Или еще что-нибудь доисторическое?

      – Есть кое-что из новенького. – Брат нажал на кнопку стереосистемы, и в комнату тут же ворвались первые звуки Bruno Mars – 24k magic.

      Я не удержалась и пустилась в пляс рядом с хохочущим Пашкой. Он чертил носом вертикаль и отбивал ритм. Нам с детства нравилось так дуреть вместе. Единственное, что изменилось, – мы теперь не скакали на кровати на пару, доводя маму до бешенства.

      – Пришел вчера с занятий… – начал он, когда песня закончилась.

      – Оу, ты опять ходишь на занятия! – рассмеялась я, поправляя прическу. – Молодец, хвалю!

      – Представь себе, да. – Суриков выключил музыку и принялся заправлять постель. Ну, как заправлять. Просто расстелил поверх скомканного одеяла покрывало из гобелена и сел. – Захожу домой, а на кухне мама со