Отражение. Алекс Д

хотят знать, зачем пришли и куда уйдут после. Нет ни богов, ни религий, ни высоких идеалов. Только материальный аспект, как двигатель жизни. Гонка за прогрессом и жажда наживы. Мы всего лишь пленники обстоятельств. Ты тоже. Один в поле не воин. Наша русская поговорка. Я просто принял правила игры, изучил их досконально, и занял ведущую позицию. Но в процессе понял, что без серьезной брони, мне не стать тем, кем я являюсь сейчас.

      – Боже мой, ты просто философ, Макс. Не ожидала от тебя подобной откровенности, – удивленно заметила Лика.

      – В поездах и самолетах такое случается, – усмехнулся Эванс. – К тому же ты нервничаешь, я пытаюсь тебя отвлечь, – он пожал плечами. – И я не сказал ничего нового.

      – Да, но в твоей концепции жизни есть существенные противоречия.

      – Какое сложное предложение.

      – Не смейся. Один в поле может стать пусть не воином, но хранителем собственных идей и той правды, которую предпочитает видеть.

      – И какую же правду видишь ты, Энжи? – с сарказмом спросил Макс.

      – Люди не должны быть алчными и равнодушными эгоистами.

      – Это утопия. Мир, равенство и братство. Невозможно построить цивилизацию без разделения людей на господ и рабов. Даже в животном мире есть хищники и добыча.

      – Но мы не животные, Макс. И у нас есть право выбора. Ты думаешь, что знаешь людей. Это не так. Тебе просто попадаются не те люди, или ты сам не тех выбираешь.

      – Ну, тебе-то больше везет, как я посмотрю. Встретимся через пять-семь лет и снова вернемся к этой теме. Уверен, что ты коренным образом изменишь свои взгляды.

      – Может быть, – не стала спорить Лика. – Конечно, ты намного старше меня, и твой опыт не сравнится с моим.

      – Ты так любишь указать мне на возраст, – Многозначительно улыбнулся Эванс. – Мне двадцать девять, Лик, а не пятьдесят.

      – Я не хотела тебя обидеть. Для мужчины возраст не так важен, как для женщины.

      Макс хрипло рассмеялся. Как бы невзначай накрыл ладонью ее тарабанящие по подлокотнику пальчики. Она мгновенно напряглась, вырвала руку. Он удивленно вскинул бровь.

      – Боязнь прикосновений? Или только я вызываю в тебе определенные чувства? – проникновенно спросил Эванс, заглянув ей в глаза. Лика вжалась в спинку кресла. Серебристые, испуганные, настороженные. Ресницы затрепетали. Кожа в тех местах, где он коснулся ее, горела.

      – Я…не знаю. Так получилось, – сбивчиво произнесла Лика. Ей нечего было ему ответить. Когда он дотрагивался до нее, а это случалось крайне редко, она боялась сама себя. Словно электрический разряд проходил по телу, вызывая ломоту и томление.

      – Ты совсем не умеешь врать, Анжелика, – уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Взгляд оставался задумчивым, серьезным, сокрытым от ее понимания.

      – Мы оба понимаем, что это неизбежно, – четко по слогам, произнес он.

      Лика изумленно уставилась на него, щеки обдало жаром, предательское тепло распространилось по всему телу.

      – Что? – выдохнула она.

      – Тебе