Вранова погоня. Татьяна Корсакова

Сначала пожри, а потом будут тебе колеса. Намалевала хоть что-нибудь или провалялась падлой?

      Провалялась. Даже умереть попыталась, но вот… не получилось.

      – Жри! – прикрикнула Януся и сунула в руку Эльзе батон.

      Батон был черствый и цвилый, от него пахло плесенью и больницей. Януся тащила из больницы все, что получалось: и колеса, и просроченную еду. Януся умела не только продавать, но и воровать. Или, как она говорила, пользоваться служебным положением. Эльза забыла, какое у нее там служебное положение. То ли просто медсестра, то ли старшая медсестра. Не важно, главное, что оно позволяет ей добывать таблетки.

      – Жри, я сказала!

      Во рту было сухо и колко от хлебных крошек, Эльза жевала, давилась, заходилась кашлем.

      – Запей! – Януся сунула ей чашку с молоком. – А то еще удавишься, чего доброго.

      А молоко свежее, только теплое. Кошке понравится. Кошка любит молоко.

      – Колбасу в холодильник положу, а то закиснет. – Януся уже хозяйничала в кухне. Эльза прижалась спиной к стене, чашку с недопитым молоком поставила на пол. Тошнит. Если выпить или съесть еще что-нибудь, вырвет. – Ну что? – Януся вышла обратно в коридор, уперла кулаки в крутые бока, посмотрела сверху вниз. – Хочешь таблеточку?

      Эльза хотела. Хотела и ненавидела себя за это желание. Себя ненавидела, Янусю, жизнь свою непутевую. Но куда сильнее ненависти был страх. Без таблеток все вернется и больше никогда не отпустит.

      На пухлую ладошку Януся высыпала четыре таблетки, подумала немного, убрала одну.

      – Хватит, – сказала с недоброй усмешкой. – Еще подохнешь от передоза, возись потом с тобой.

      А Эльза уже тянулась к этой ладошке, видела только таблетки, думать могла только о них. Где там ненависть? Где стыд? Даже страх отступил перед этой черной, неумолимой жаждой.

      – Погодь, погодь! – Янусины пальцы сжались в кулак, сверкнул на безымянном рубиновый перстенек. – Послезавтра приду, если за мазню свою не сядешь – останешься без колес на неделю. Поняла?

      – Поняла. – Эльза сглотнула колючий ком.

      – Тогда лови!

      Поймала. Прямо на лету поймала. Как дрессированная собачка из цирка. Собачке – лакомство за хорошее поведение, Эльзе – таблетки. Все по-честному…

      Проглотить одним махом не получилось, пришлось запивать молоком. Только бы не вырвало, только бы успели всосаться…

      – Я пошла. – Януся расправила складки пышной юбки, пригладила пережженные перекисью кудри. – А ты не дури тут. И не зли меня. Помни, только я одна – твоя надежда и опора. Никому ты, сирота убогая, не нужна!

      Не нужна. Потому что сирота. Потому что убогая. Когда-то очень давно Эльзе показалось, что нужна. Позволила она себе такую глупость, как вера в человека. Но время все расставило по своим местам. Так что не о чем думать, не о ком горевать. Она теперь знает правду. А правда в том, что никто ей больше не поможет, каждый сам по себе.

      Таблетки начинали действовать быстро, не так быстро, как уколы, но все же. Эльза закрыла глаза,