Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник). Владимир Савченко

10 час 34 мин 5 сек Земли

      На уровне К7,5: 6 + 3 апреля, 7 час 21 мин

      Когда Корнев опустился в приемную, место Нины Николаевны, окончившей свой день, занимала другая секретарша – Нюсенька, девятнадцатилетняя девушка с кудряшками, нежным цветом лица и пышноватыми формами. При виде главного инженера серые глаза ее заблестели. Корнев взял сводку за последние часы, папку с накопившимися бумагами, велел сразу предупредить о появлении Пеца и направился к себе.

      – Хорошо, Александр Иванович, – сказала вслед ему Нюся, и голос ее содержал гораздо больше интонаций, чем того требовала фраза.

      Кабинет у главного инженера был точно такой, как и у директора, – вплоть до стопки постельного белья на диване у глухой стены. Здесь было чисто, прохладно, неуютно. Александр Иванович некоторое время стоял посредине, осматривался – отвык. Как-то само собой у них с Валерьяном Вениаминовичем распределилось, что тот больше ведал нижними уровнями башни, зоной и внешними делами, а он – верхом; верхними же уровнями из кабинета не поуправляешь.

      Он сел в кресло, откинулся, потянулся. Вникать в бумаги не хотелось. Вид Нюсеньки почему-то напомнил тот разговор наверху о молодой жене бригадира Никонова с моралью о благотворном влиянии Шара на укрепление семьи. И Толюня так стремился домой, едва с крыши не сиганул… У кого укрепляет, а у кого и не очень. Он тоже не прочь провести сегодня вечер и ночь дома – но не выйдет. Не потому что дела, не раб он делам; просто у Зинки норма: если начала сердиться, то раньше, чем через три дня, не кончит. Он был дома вчера (неужто вчера?.. как месяц назад). Она уже тогда дулась на него, дулась артистически выразительно и утонченно… Из-за чего бишь? Нет, вспомнить теперь невозможно. Объяснять ей в таком настроении, что у них разный счет времени и событий, было безнадежно. Дочка чувствовала отчужденность между родителями, капризничала, не хотела идти спать к себе, хотела с мамой. Он тоже рассчитывал спать с мамой. Но когда наконец остались одни, взаимопонимания не получилось. С Зинкой это всегда было сложно, слишком она была какой-то… нравственно-взыскательной, что ли: надо без фальши показывать, что любишь, что жить без нее не можешь. А он, в общем-то, мог. Да и очень уж вымотался за предыдущий бесконечный день, чтобы еще дома, в постели, играть роль. Так и проспали врозь.

      «Еще пару дней показываться не стоит, только настроение испорчу. Пару нулевых дней, ого!.. Да ну, проблема: вот возьму и с Нюсенькой закручу – не отрываясь, так сказать, от служения обществу. Нет, с ней не стоит, она целочка, для нее все будет слишком серьезно. Вообще сожительствовать с секретаршей пошло – занятие для неуверенных в себе бюрократов. Созвонюсь-ка я лучше с… Э, да что это я! – спохватился Корнев. – Нашел о чем думать в рабочее время. Вот оно, тлетворное влияние отдельных кабинетов!»

      Александр Иванович придвинул бумаги. Сводка… ну, он знает больше, чем в ней написано; отложил. Аннотированная программа завтрашней конференции – просмотрел бегло, подсчитал число докладов и сообщений, прочел фамилии авторов; приезжие тоже будут излагать свои взгляды на НПВ… Давайте, ребята, давайте.