Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник). Владимир Савченко

есть, пропуск. А так мне короче.

      – А есть, так покажите, – с нарастающим отвращением к диалогу потребовал Пец.

      – Чего-о? – Мужчина взглянул, будто примериваясь. – Да кто ты такой?

      – Директор новый. Так как насчет пропуска?

      – Директор… – В голубых глазках сотрудника возникло смятение. Какой-то миг он колебался, не свалить ли ему Пеца ударом кулака и не кинуться ли в бег. Но понял, что влип, раскис лицом и голосом. – Товарищ директор, так я ж… так мне же разрешили…

      – Ну ясно! – Теперь и у Валерьяна Вениаминовича был такой вид, что сам, того и гляди, врежет. – Поворачивай. Неси обратно, ну!

      Мужчина понуро брел впереди, бормотал:

      – Вот тебе и на… так ведь я же ж в первый и последний раз!..

      Пец шагал за ним молча, только в уме матерился так густо, как не приходилось с военных времен.

      «Ну, начинается научная работенка, и в бога, и в душу, и в печенку!.. С первым успехом, товарищ член-корреспондент: несуна поймал, распротак!.. Засужу шельмеца, чтоб другим неповадно было. Ах, не следовало соглашаться на директорство! Завом теоретического отдела или там замом по науке – это пожалуйста. А ведь теперь надо быть и недреманным оком, и погонялой, и пробивным дядькой – кем угодно, только не глубоко мыслящим исследователем».

      – Иди, не озирайся! – рыкнул он на сотрудника, который оглянулся, хотел что-то сказать. – Как фамилия, кем работаешь?

      – Ястребов я, механик-монтажник. Я ж не на продажу, товарищ директор! – запричитал тот сипло. – Я ж для себя… И он списанный, этот кабель, еще от авиаторов остался. В конце концов, я мог и иск предъявить, мне советовали: разве для того я отвалил семь сотен за телевизор, чтобы он из-за вашего Шара ничего не показывал? У соседей через два двора показывает, а у меня ничего. Вот и хотел нарастить антенну, отвести ее в сторону…

      «Хм, еще один фокус Шара: радионепрозрачность. С чего бы?..»

      – Где живешь?

      – Да вон там, на Ширме, – обернувшись, указал вдоль тропинки механик. – А телевышка как раз за Шаром.

      «Это непонятно. В Шаре пространство как пространство, вышка остается в пределах прямой видимости, радиоволны должны проходить. Ну, в пути до центра Шара они сокращаются – так ведь затем удлиняются, все симметрично. Или там, в глубине, есть что-то, что отражает?.. Непохоже».

      Дальше шли молча, все внимание отнимала дорога: путь преграждали многочисленные трубы, выложенные в разных направлениях, выгнутые, сваренные. Так они приблизились к сарайчикам, которые оказались не такими и маленькими: полутораэтажные строения с арочными крышами.

      «Ремонтные ангары для легких самолетов», – понял Пец.

      Из ближнего донесся визг циркулярной пилы, из соседнего – стук движка; там вспыхивали голубые блики сварки.

      За ангарами находился двухэтажный дом, который издали казался ярко-оранжевым; он был из красного кирпича. Крышу его венчала метеобашенка с флажком и стрелкой ветроуказателя. Флажок висел на нуле, только изредка колебался.