Качиакта. Александр Николаевич Лекомцев

сообразил, что был всегда для своей или частично своей второй половины, всего лишь, временной отдушиной. Чего-то и когда-то с каким-то мужичком не срослось, а вот её… вечная любовь к тому незнакомцу и осталось. А Прохоров так, временно… Теперь пню придорожному понятно, что его, как бы, вторая половина от суровой целомудренности не страдала. Ему иногда некоторые… намекали на это, но он смеялся. Потешными ему казались такие вот посторонние намеки.

      Но Вера Григорьевна терпеливо ждала момента, когда, пусть под старость лет, но самостоятельно встанет на ноги и найдёт себе постоянного кобеля двуного. Пусть за деньги, но найдёт. Такая вот странная и особенная была у неё симпатия к Прохорову, состоящая из врождённой и частично приобретённой… ненависти.

      Теперь, наконец-то, она добилась своего… оперилась почти что, за счёт его стараний. Начинала уже не очень активно, но в ново-русских числиться. Какие-то лекции читала в народе платные, имела пару магазинчиков, ателье по пошиву одежды для женщин. Столько долгих и серых лет прожил он с паучихой и так ни в чём до конца не разобрался. Но бог с ней-то! А как же дочь, Аннушка, его кровиночка? Почему и когда же он успел стать для неё врагом?

      Ведь и не таких отцов любят. За примером далеко и ходить не надо. Вера Григорьевна, чёртова жена, так беззаботно и откровенно любила и теперь обожает своего покойного папеньку, совсем не положительного человека. Нет! Не обо всех умерших следует говорить только хорошее или скромно молчать.

      Вот и нашёл в себе малую толику смелости Прохоров под хмельком открыто сказать, Вере… не верной и подлой, что её покойный папа, которого она боготворила, был не совсем добрым человеком. Жил за счёт матери-старухи, у которой перед её смертью отобрал всё – и дом, и сбережения денежные, и потом не пустил на порог собственной квартиры, доставшейся ему чужим потом, материнским. Добрые люди… приютили старушку. Сестре собственной ничего не дал. Странная семейка. Жуткая! А ведь у этого негодяя имелось несколько квартир… Всё, что смог, к своим рукам и прибрал. Великовозрастный сосунок. Да и алкаш беспробудный. Честно сказать, по всем параметрам, не совсем порядочный человек.

      Но вот умер. А ведь нельзя таким вот людям, вообще, уходить в мир иной, ибо там ничего их хорошего не ждёт. Не верил Прохоров, что подобных субъектов Господь прощает за их грехи или за то, что они в каждую свободную минуту в церковь бегут… помолиться. Разве Всевышний с великой радостью благословляет на очередные грехи детей Дьявола? Нет! Убийцу даже проще Всевышнему простить, нежели полного подонка. И вот теперь открылось Захару Алексеевичу самоё страшное, именно то, что и жёнушка его выбрала путь сволочной, и он никогда не замечал её грехов. Может быть, не хотел… замечать.

      Ну, ладно. Бог ей судья или кто-то другой… Но ведь доченька его тоже явно пошла, что называется, по «женской линии». Умела «благодарить» за добро тех, кому обязана и кто не в состоянии был ответить на её «концерты» наглостью, чванством, высокомерием… жесткостью. Что уж тут судить