Пленницы Четырех Миров. Марина Александровна Снежная

меня сальным взглядом с головы до ног и произнес:

      – Что у меня по графику на сегодня?

      Я привычно затараторила расписание, делая вид, что не замечаю, как он пялится на мою грудь. Пожалела, что она у меня не совсем соответствует модельным параметрам. Явно их превышает размера так на два. И какие бы скромные рубашечки и блузки я не подбирала, они все смотрятся на мне не особо пристойно. Еще и пуговички то и дело норовят расстегнуться сами по себе. Приходится по нескольку раз на дню маниакально проверять. Начальник отхлебывал кофе и задумчиво барабанил по столу. Интересно, он меня вообще слушает?

      Когда раздался телефонный звонок и ему пришлось отвлечься, я с облегчением вздохнула. Услышав первые же слова в трубке, он кивнул мне и указал на дверь в знак того, что могу быть свободна. Уже уходя, я расслышала:

      – Да, солнышко, я мусор вынес, – и хмыкнула. Жена звонит. Гром-баба необъятных размеров держит нашего грозного босса в надежном кулаке. Это только с нами он может из себя большого начальника строить. Дома по струночке, видать, ходит. Судя по иногда подслушанным мною разговорам.

      Как бы то ни было, у меня, наконец, появилось время заняться злосчастным письмом. К моим недостаткам, помимо всего прочего, относится еще и любопытство. О письме я думала всю дорогу до офиса. Но не могла позволить себе немедленно удовлетворить интерес. Теперь же чуть ли не с наслаждением достала из сумочки конверт и, отхлебнув кофе, которое я сделала и себе то же (не все же начальству кофе-аппарат эксплуатировать), повертела письмо в руках. Нотариальная контора какая-то. Странно, с чего вдруг от меня что-то нотариусу понадобилось? Может, связано со смертью мамы? Но ведь вроде уже все формальности утрясли. Я продала нашу маленькую квартирку в Ростове и потратила деньги на похороны, оплату последних лет обучения и еще кучу других житейских вопросов. Больше ничего у нас с мамой не было, что потребовало бы нотариального вмешательства. Я нервно вскрыла конверт, молясь о том, чтобы начальнику прямо сейчас не вздумалось зачем-то позвать меня. Тогда точно от любопытства умру.

      Едва я увидела вступительные строки письма, как тут же отбросила бумажку. Меня затрясло.

      «Уважаемая Алевтина Петровна, я поверенный вашего отца, Стужева Петра Филипповича…»

      При слове «отец» иначе я как-то реагировать просто не могла. Будь такое возможно, вычеркнула бы даже воспоминания о нем из головы. К сожалению, сделать это не так просто. Каждый раз, когда произносят мое отчество, я невольно о нем вспоминаю. Фамилию-то сменила на материнскую, когда получала паспорт. А вот с отчеством так просто не получилось. Нужно было бы согласие обоих родителей. С этим человеком я не желала даже разговаривать, не то, что просить у него что-то.

      На самом деле, история довольно банальная. Когда я только родилась, отец уехал на заработки в Москву. Мать осталась в Ростове. Сначала он регулярно присылал ей деньги, обещал забрать к себе, как только устроится получше. Но уже через полгода встретил другую – дочь какого-то большого начальника.