Военный госпиталь в блокадном Ленинграде. Федор Грачев

или дом отдыха?

      – Раненый не исчез, – спокойно возразил Чернышев. – Об этом я и хотел доложить. Он задержан в бомбоубежище, когда одевался.

      – Где он?

      – В приемной.

      – Доставить сюда!

      Вошел Пряхин. Не в госпитальном халате, а в обмундировании.

      Ягунов встал.

      – Садитесь! – предложил он Пряхину.

      – Я не могу сидеть, когда стоит старший по званию, – ответил Пряхин.

      – Садитесь! Вы раненый! – настаивал Ягунов.

      – Был ранен. А теперь здоров!

      – Объясните нам, чем вызван ваш поступок?

      – Я об этом уже говорил начальнику отделения товарищу Муратову и ординатору Грачеву. Не могу я больше валяться в госпитале…

      – Прошу сказать, где вы достали обмундирование?

      – Об этом знаю только я!

      – То есть как это – только я? – осторожно и мягко спросил Ягунов.

      – Людей, меня понявших, я подводить не должен…

      – Вы что же, хотите, чтобы ваше дело приняло более неприятный оборот?

      – Нет, товарищ начальник госпиталя. Я хочу одного – на фронт. И больше ничего добавить не могу. Разрешите идти?

      – Пожалуйста.

      – Вот это разговор! – сказал Ягунов, когда Пряхин покинул кабинет. – Человек с большой буквы! Что предпримем, Федор Георгиевич?

      – А ничего! – ответил комиссар. – В его поступке нет тени. Один свет!

      – Каков боец! Орел! – воскликнул Ягунов. – Товарищ Муратов, приложите все усилия для скорейшего выздоровления раненого.

      Поднимаясь по лестнице в ординаторскую, я сказал Муратову: