Сотворение света. Виктория Шваб

за стеклом растекалась все шире, но Алукард не сводил глаз с груди Рая. Она вздымалась и опадала, и вокруг нее медленно сплетались сотни серебристых нитей.

IV

      Наконец-то Осарон снова свободен!

      Там, на крыше, был один момент – краткий миг между вдохом и выдохом – когда ему показалось, что без костей и плоти он вот-вот развеется на ветру. Но нет. Удержался. Не развеялся. Не исчез.

      За месяцы, проведенные в том, другом мире, он стал сильным.

      А за минуты в этом – еще сильнее.

      И стал свободен.

      Какое странное чувство! Давно забытое…

      Как долго он сидел на своем троне посреди уснувшего города, смотрел, как затихает пульс его родного мира. В конце концов даже снег перестал падать и повис в воздухе, а он все смотрел и смотрел. И ничего больше не оставалось, только спать и ждать, и ждать, и ждать, и ждать…

      Ждать свободы.

      И вот свершилось.

      Осарон улыбнулся, и речные воды затрепетали. Засмеялся, и воздух пришел в движение. Потянулся, и мир заходил ходуном.

      Этот мир был ему рад.

      Этот мир хотел перемен.

      Этот мир знал, глубоко-глубоко внутри, что может достичь большего.

      И шептал ему: твори, твори, твори!

      Этот мир пылал обещаниями. Его мир тоже когда-то пылал, но потом сгорел дотла. Но тогда он был совсем молодым богом, жаждал дарить, жаждал любви.

      А теперь стал умнее.

      Из людей не получаются хорошие правители. Они дети, слуги, подданные, рабы, еда, корм. Они должны знать свое место. А у него есть свое. Он станет тем богом, какой им нужен, и они будут любить его за это. А как – он их научит.

      Он будет дарить им силу. Ровно столько, чтобы привязать их к себе. Даст почувствовать, каким может стать их мир. Какими могут стать они сами. Он будет сплетаться с ними, растворяться в них, получать он них силу, магию, потенциал, будет расти на нем, и они поделятся с ним легко и охотно, по доброй воле, потому что он будет принадлежать им, а они будут принадлежать ему, и вместе они достигнут необычайных высот.

      «Я – милосердие», – шептал он им в уши.

      «Я – сила».

      «Я король».

      «Я бог».

      «Преклоните колена».

      И по всему этому городу – его новому городу – люди опускались на колени.

      Встать на колени – это же так просто. Надо всего лишь поддаться гравитации, и твой вес сам увлечет тебя вниз. Только не мешай ему. Почти все они сделали это по доброй воле, он ощущал их покорность.

      А те, кто не согласен, те, кто отказывается…

      Им нет места в новом царстве Осарона.

      С ними разговор будет коротким.

V

      «Дважды выпьем за добрый ветер!

      Трижды выпьем за дам прекрасных!

      За доброе море – четырежды сдвинем бокалы!»

      Последние слова утонули в грохоте стаканов по дощатым столам, в плеске хмельного эля.

      – Разве оно так поется? – вопросил Васри, прислоняясь головой к стене. – Мне казалось, дважды – там за добрый эль, а не за ветер.

      – Без ветра морских песен не бывает, – сказал