Камила. Рахим Закирович Каримов

пришедшие на юзочди, еле-еле поместились в шестнадцати комнатах, под потолком каждой из которых красовались хрустальные люстры, а отделка стен слепила глаза. В трех верхних комнатах, где было развешено сеп – приданое невесты, сидели сваты и близкие родственники, гордясь этими богатствами – бархатом и шелковыми тканями, одна краше другой, готовыми платьями, сшитыми по последнему слову моды, верхней одеждой. О дастархане, уставленном всевозможными угощениями, лучше и не говорить. Ой-бой, с ума  можно сойти! Изобилие всего! Ведь Васила-апа и Мардон-ака много лет готовились к этому дню, трудясь не покладая рук и копя для своих трех сыновей и дочери.

      ***

      Когда безжизненное тело Гуландом и ее живого младенца привезли в кишлак, все уже было подготовлено к печальному обряду. Односельчане пришли в дом Садыка-арбакеша сказать последнее "прости" одной из них.

      Скоро будет прочитана "жаноза" – полагающаяся в этом случае молитва, а пока Айбарчин-апа во весь голос рыдает над анбаром – пурпурным погребальным покрывалом, обтягивающим гроб-носилки. Плачут близкие, родные, соседки. О, если бы сейчас ожила Гуландом и взяла бы на руки свою крошечную дочурку, которая в своей колыбельке истошно кричит на весь кишлак!

      …О, беспощадный мир! До чего ты бессердечен!

      ***

      Все женщины, приглашенные на юзочди почти в одинаковой одежде. От платков до махси – калош повторяют друг друга. И лишь по лицу и росту можно их различить. Однако у всех свои судьбы, печали и радости. Одна жалуется на младшую сноху, другая рассказывает о завистливой невестке. Кто-то хвастает своим богатством, кто-то гордится детьми. Гости, которые говорят о том, о сем, к концу смотрин начинают беспокоиться о своих дастарханах. Со словами "Чтобы в каждом доме была свадьба" женщины берут для своих домочадцев гостинцы. А когда свекровь положила в руки невестки жир с мукой, чтобы ее руки всегда были в жире и муке, на улице уже стемнело…

      Глава 4 

      Айбарчин-апа, как обычно, встала ни свет ни заря. Совершив утренний намаз, подоила корову и сварила аталу для Камилы. Накормив девочку, которая только начинала ходить, тетка постелила на арбу толстый тушак и усадила на него малышку. Следом и сама устроилась рядом. Покрикивая на осла, запряженного в арбу, оставшуюся от отца, Айбарчин-апа поехала из кишлака в поле работать на табачной плантации – сезон сбора табачного листа был в самом разгаре. В такое время нельзя упустить день – другой, потом их не наверстаешь. А ей девочку кормить надо.

      ***

      Васила-апа и Мардон-ака стали бабушкой и дедушкой – у Максуда родился сын. Радости близких не было предела. Нарекли мальчика Сиявушем. Сегодня новорожденного привезут из роддома. Уже с утра в доме суета, хлопоты.

      ***

      Камила уснула на арбе, стоящей в тени под раскидистой кроной тутовника. Ела лепешку и незаметно уснула, зажав в пухленькой ручонке недоеденный кусочек. А Айбарчин-апа тут же неподалеку нанизывала табачные листья на толстую длинную нитку для просушки. Дай Бог сил и здоровья поставить Камилу на ноги. "Девочка скоро научится