Камила. Рахим Закирович Каримов

чтоб ему сдохнуть, грязного арбакеша. Паскуда! Неужели я делила свое супружеское ложе с тобой – вшивой девчонкой! Поглядите-ка на нее? Ах, ты сучка уличная! Ах, ты дрянь деревенская! Лучше бы тебе умереть, чем так позорить девичью честь!

      Услышав столько брани из ядовитых уст Дильфузы, Айбарчин-апа дрожала от недоумения, как осиновый лист.

      – Что плохого сделала вам моя дочь, сестра?!– еле-еле смогла произнести Айбарчин-апа в защиту своей дочери.

      А Дильфуза в тот же миг бросилась на нее, словно бешеная тигрица:

      – Хоть бы ты помолчала, негодная сводница. Прикусила бы свой вонючий язык. Тебе не стыдно, в преклонном возрасте, с седыми волосами "стлать" свою молодую дочь в постель богатых мужиков! Какой срам! Какой позор! Бесстыдство!

      Сквернословию Дильфузы не было предела. От ее ругани не то, что человек, даже змея сбросила бы кожу.

      Камила с Айбарчин-апой стояли молча. Они будто бы окаменели в этой неожиданной и неприятной ситуации.

      – Испорченная, бессовестная, осрамившаяся! Жалкая деревенщина! Взгляни на себя! От тебя же воняет кизяком, – кричала Дильфуза и, подняла руку, и дала Камиле звонкую пощечину, выразив тем самым всю полноту своей ненависти…

      Но эту пощечину, доставшуюся Камиле, Айбарчин-апа восприняла как удар, поразивший ее прямо в сердце. Она не смогла стерпеть эту боль и упала на порог бессознания…

      Услышав крики, двор покойного Садыка-арбакеша окружили любознательные соседи – жители махалли. Некоторые хладнокровно и с интересом наблюдали за происходящим через не очень высокий, полуразрушенный дувал – стену. А Камила плакала от досады, трясущимися руками приподняв голову любимой тети. Но не было слышно ее горького плача. Она рыдала безмолвно, кусая свои соленые от слез губы…

      Глава 2

      Неделю назад Максуда перевезли из районной больницы в частную городскую клинику доктора Акрамалиева. Лечит больного его сын – молодой ученый-кардиолог, кандидат медицинских наук Аббос Акрамалиев.

      Не было отбоя от посетителей. Каждый божий день с раннего утра до позднего вечера как минимум по пять-шесть человек приходят навестить Максуда. Состояние больного постепенно улучшалось. Слава Аллаху, болезнь хоть и понемножку, но все же отступала.

      Он лежал на кровати, надев очки, и читал свежие газеты и журналы, оставленные утром женой. В это время в комнату вошла медсестра:

      – Максуджон-ака, к вам пришли две женщины из кишлака. Пропустить их? От посещений вы заметно ослабли, однако… Может, на завтра отложим?

      Но Максуд, услышав слово "кишлак", произнесенное медсестрой, в глубине души обрадовался. Ведь он с того момента, когда пришел в сознание, не переставая, думал о своей дочери – Камиле.

      Немного спустя, смущенно отворив дверь, в палату вошли гостьи из деревни, накинув на плечи белоснежные халаты. Айбарчин-апа, подойдя поближе к Максуду, начала здороваться с ним. Увидев отца, нечаянно вздрогнуло сердце Камилы. Она была вся красная от стыда. Когда Максуд с Айбарчин-апой приветствовали друг друга,