Непристойная рукопись. Поль Монтер

друг друга, но влачим жалкое существование. Ведь теперь мы даже не можем обвенчаться. Тётушка наверняка выгонит тебя из дому, узнав об этом. Мой домовладелец предпочитает сдавать квартиры лишь одиноким людям. Нам придётся снять убогую комнатушку и надрываться на работе целыми днями. В щели будет нести холодом, по стенам, в дождь, начнёт сочиться вода, под ногами станут шмыгать крысы. Бр-р-р, это ужасно, ужасно! Я никогда не смогу обречь тебя на такую жизнь. Лучше оставь меня, Вероник! И пусть моё сердце разорвётся от боли, я умру с улыбкой, в память о нашей любви! – Добавил он, так кстати, пришедшую на ум фразу из плохонькой пьесы, что ему довелось видеть в прошлом году.

      Служанка округлила глаза и рот её приоткрылся. Ну и красивые речи произносит Бланшар! Сразу видно, что не какой-то деревенский увалень, или жалкий работник-пьянчужка. Пожалуй, ей сильно повезло, что связалась с таким умным господином. Никто из её окружения не смог бы так лихо завернуть. За одну эту речь стоит терпеть все неудобства и пустые карманы любовника. Пусть он давно перестал приглашать её в кабачок и ни разу не принёс даже маленького подарка. А напротив, жадно съедает всё, что она тайком уносит с хозяйской кухни.

      – Ой, Эжен! Зачем же тебе помирать? Ведь мы так хорошо проводим время у меня.

      – Нет, дорогая. Если я не в силах составить твоё счастье, мне незачем жить. Прощай, но помни, что сердце моё разбито на веки! – Страдальчески добавил он, отчаянно пытаясь припомнить ещё парочку слезливых фраз из романов.

      Прозрачные глаза Вероник наполнились слезами. Бланшар смотрел на любовницу из-под полуприкрытых век. Вот дура набитая! Сколько же можно намекать и ходить вокруг, да около? Не пырнуть же себя ножом, что бы в голове у глупой гусыни прояснилось?

      – Эжен! – Пылко воскликнула служанка, прижавшись к нему всем телом. – Если бы я хоть что-то смогла сделать! Клянусь, ради тебя я готова на всё!

      «Ну наконец то, простофиля ты эдакая». – Язвительно подумал Бланшар и сделав вид, что основательно задумался, картинно нахмурил брови и прикусил губу.

      – Вероник… я и сам готов на всё ради нашей любви. Даже… даже на преступление, лишь бы знать что ты счастлива! – Хрипло пробормотал он. – Я непременно найду выход, но обещай, что ты примешь его каким бы он ни был.

      – Клянусь всеми Святыми! – С готовностью кивнула девушка, осеняя себя крестом.

      – Как я тебя люблю, милая, – нежно проворковал Бланшар. – Иди ко мне… – Он обнял служанку, закрыл глаза и представил себе огромную постель, где на сбившейся простыне, юный маркиз и экономка герцога, страстно предавались любви в совершенно непристойных позах.

      Конечно, Эжен откровенно лгал, что станет искать решение. С тех пор, как исподволь, незаметно для него самого, дневник маркиза пропитал его ядом вседозволенности и окончательно похоронил любое понятие о морали, дьявольский план давным-давно созрел. И осталось лишь воплотить его в жизнь.

      Теперь, возвращаясь