Он от нас не ушел. Воспоминания о духовном отце – приснопамятном архимандрите Науме (Байбородине). игумения Анатолия (Баршай)

тоже верующий, из порядочной благочестивой семьи. И вот вдруг он встревоженно сообщает однокурснице, что у них с нового учебного года вводят предмет – научный атеизм. Молодые люди очень заволновались, как им дальше быть, можно ли в таких условиях продолжать учебу или уже настало время исповедничества, когда нужно все оставить и пострадать за Христа? И эта шестнадцатилетняя христианка очень быстро собирает буквально по копеечке деньги и на самолете летит в Москву, чтобы задать беспокоящий вопрос отцу Науму, которому уже безоговорочно поверила как пастырю. Тогда, в 60-х годах прошлого столетия, по словам самых первых батюшкиных чад, можно было даже очень поздно вечером вызвать старца на проходную и обратиться со своей нуждой.

      Отец Наум внимательно выслушал, сказал, что нужно помолиться завтра на литургии. Спросил, куда она собирается сейчас идти, есть ли у нее ночлег? Потом дал какой-то адрес и отправил с миром. По этому адресу приняли, накормили, разместили. Тогда у паломников даже понятия не было никакого, что можно приехать в Лавру и комфортно остановиться в гостинице. Так все и размещались: у каких-то знакомых, или у знакомых своих знакомых. Лаврские священники имели какие-то адреса, куда можно было направить богомольцев на ночлег. Все было предельно просто, в христианском духе: бескорыстно, аскетично, без всяких не то чтобы излишеств, а буквально в тесноте: перед праздниками в каком-нибудь крошечном домике без удобств набивалось несколько десятков человек, так, лишь бы крыша над головой была.

      И вот, когда девушка после литургии подошла к батюшке, он сказал, что не надо так волноваться, все будет хорошо: сами не заметят, как этот курс пройдет, у нее будет четверка, а у знакомого ее даже пятерка. В дальнейшем, когда предмет атеизма был все-таки введен, на занятии вызвали эту девушку отвечать по какой-то «безбожной» теме. И вот она, шестнадцатилетняя пигалица, оказывается перед необходимостью исповедничества. Не может же она озвучивать безбожные постулаты.

      Она говорит преподавателю, что отвечать не будет. Преподаватель в замешательстве: «Как не будете?» – «А вот так, не буду, и все!» – «Так я же тогда вам двойку поставлю!» – «Ну и ставьте!» И с этими словами села на свое место под дружный хохот группы. В журнале появилась двойка. А как же так, ведь батюшка сказал, что четверка будет? Откуда ей взяться? Прошло время. В курсе атеизма были и совсем нейтральные темы, не содержащие безбожных идей, и на такой теме наша девушка вызвалась отвечать сама, получила четверку. А потом случилось в техникуме какое-то происшествие, (очевидно, какая-то студенческая каверза, не знаю, был ли это нарочно устроенный пожар или что-то подобное), в результате которого пропали у них из преподавательской все классные журналы. Стали оценки вписывать в новый журнал по памяти. Спрашивают у этой верующей девушки, какие у нее были отметки по атеизму? Она честно отвечает: «Двойка и четверка!» – «Ну, двойку переносить не будем в новый журнал, а четверку запишем». И в результате получилось все именно так, как говорил ее духовный отец: у нее четверка, а ее товарищ даже пятерку умудрился