Невероятный иммунитет. Как работает естественная защита вашего организма. Дэниэл М. Дэвис

психиатрическую лечебницу Аркэм. Тридцатиоднолетний Жан Линденманн – швейцарец, относительный новичок в науке. Британский ученый Алик Айзекс – на три года старше, он уже заработал международную репутацию за эксперименты с вирусами; три года он провел в Австралии, работая под началом у нобелевского лауреата Макфарлейна Бёрнета [176]. Линденманн поначалу изучал физику в Университете Цюриха, но переключился на медицину – после того, как применение атомной бомбы изменило его взгляды на то, что следует делать со своей жизнью [177]. Еще подростком он страдал от туберкулеза и много лет жил отдельно от родителей. Вероятно, поэтому Линденманн был тихим и застенчивым. Айзекс, напротив, любил насвистывать арии, чтобы его коллеги определяли, из какой они оперы [178]. Научное обсуждение частенько складывается удачно, когда один ее участник пытлив и склонен порассуждать, а второй более сдержан и способен преобразовывать воодушевление в конкретные разработки экспериментов. В нашем случае сотрудничество этих двоих людей с очень разными личными историями и темпераментами привело к одному из величайших прорывов в науке ХХ века [179].

      До встречи с Линденманном Айзекс много лет пытался решить давно возникшую загадку, связанную с вирусами [180]. По меньшей мере в XIX веке было замечено, что вероятность одновременного заражения сразу двумя вирусами довольно мала. Дед Чарлза Дарвина Эразм Дарвин говорил, что никогда не попадался ему пациент с корью, у которого была бы и оспа [181]. Эту загадку – почему присутствие одного вируса вроде бы пресекает развитие другого – систематически не изучали вплоть до 1937 года, когда было установлено, что обезьяны, зараженные вирусом одного типа, лихорадкой Рифт-Валли, оказывались защищены от заражения другим вирусом – желтой лихорадки [182]. Даже если к клеткам, выращенным в лабораторных условиях, добавить два разных вируса, часто качественно растет лишь один.

      Сколь бы таинственно это ни было, в то время, когда познакомились Айзекс и Линденманн, как о насущном о нем думал мало кто. Горячей темой, особенно в Милл-Хилле, считалось изучение того, как возникают эпидемии гриппа. Исследовательская группа Айзекса сосредоточилась как раз на этом – работу над личным проектом самого Айзекса пришлось ужать и освободить ресурсы для этой главной темы, – и так обнаружили, например, что грипп, бушевавший в Великобритании в 1951 году, был вызван двумя разновидностями вируса. Это и другие исследования в Милл-Хилле оказались революционными: благодаря им развилось наше современное применение компьютеров для предсказания развития и мирового распространения гриппа, а это важнейшее знание, на основе которого Всемирная организация здравоохранения подбирает штаммы для ежегодной вакцинации против гриппа.

      Понимание того, как распространяются эпидемии, было и остается очевидно важным. Куда менее очевидно, заслуживает ли всемирных усилий исследование, почему один вирус

176

  О Макфарлейне Бёрнете и его жизни я подробно рассказываю во второй главе книги The Compatibility Gene (Allen Lane, 2013).

177

  Watts, G., ‘Jean Lindenmann’, Lancet 385, 850 (2015).

178

  Там же.

179

  Исток любого научного пути может быть определен по-разному: много чего началось с Аристотеля или с Дарвина, скажем. Намеки на существование цитокинов возникали и в экспериментах, проведенных до Линденманна и Айзекса, однако благодаря глубине их работы и ясности мыслей их обычно считают первооткрывателями первого цитокина.

180

  Andrewes, C. H., ‘Alick Isaacs. 1921–1967’, Biographical Memoirs of Fellows of the Royal Society 13, 205–221 (1967).

181

  Edelhart, M., Interferon: The New Hope for Cancer (Orbis, 1982).

182

  Findlay, G. M., & MacCallum, F. O., ‘An interference phenomenon in relation to yellow fever and other viruses’, Journal of Pathology and Bacteriology 44, 405–424 (1937).