Холодная зона. Яна Завацкая

эмоций заливали экран, в них вкраплялись алые просверки. Рука на этом фоне казалась молнией. Динамик между тем захлебывался, выдавая ругательства.

      – Гадина такая, мы тебя кормим, поим, одеваем как куклу, ни у кого такой одежды нет, игрушек полная комната, а ты, скотина, как к нам относишься? Тварь неблагодарная! А ну проси прощения сейчас же!

      Сандра приглушила динамик и произнесла тоном исследователя.

      – Интересно, что ни разу не всплыл предмет конфликта – за что ее, собственно, ругают. Это, конечно, неважно. Восьмилетняя девочка не может сделать ничего, что вызвало бы у нормального среднего человека неконтролируемую реакцию ярости. Это патологическая реакция матери.

      – Но ведь получается, что ее все-таки бьют, я правильно понял? А она говорила, что нет, никогда. С полной уверенностью. Выгораживает родителей?

      Сандра выключила динамик.

      – Она не воспринимает то, что происходит с ней, как побои. Та вербальная агрессия, которую мы слышали – вполне реальна, и она сопровождается, конечно, побоями – пощечины, оплеухи, хлестнуть полотенцем, толкнуть, швырнуть на пол, побить головой об стенку. Конечно, отшлепать рукой. Но девочка не воспринимает это в качестве побоев. Многие бьющие родители сами не отдают себе отчет в своих действиях, для этого в языке существует много эвфемизмов – отшлепать, врезать, дать по морде, или, как говорят, прилетело по попе. Даже классическая порка ремнем может обозначаться эвфемизмами, и ребенок сам воспринимает это именно так, не «меня избили», а «мне прилетело по попе» или «папа мне врезал». Таким образом, насилие воспринимается как норма отношений. Ребенок убежден, что в целом заслуживает такого обращения, даже если не знает, в чем конкретно его вина. А здесь мать еще, как ты слышал, постаралась внушить, что происходящее с девочкой – милые, безобидные домашние сцены, ведь другие родители гораздо хуже. Вероятно, ребенку постоянно внушают страх перед окружающими и объясняют, что в этой семье еще относительно безопасно, все другие люди намного более жестоки. Психика воспринимает это буквально – «раз здесь мне так плохо и страшно, но это моя родная семья, где меня любят, если вот это любовь – то какой же кошмар ожидает меня снаружи, где меня еще и не любят?» Социальная фобия как следствие. Другие типы характера отвечают на это развитием собственной агрессивности. Подожди, я сейчас сниму эти ассоциации, иначе нам гарантирована субдепрессия. Надо подобрать что-то хорошее. Что она любит?

      – Да не знаю… что все девочки любят?

      Сандра укоризненно покачала головой. Произнесла на ухо ребенку:

      – Играть!

      Она не ошиблась. Бурая круговерть на экране сменилась нейтральными цветами, а затем стала голубой, появились крошечные фигурки. Кириллу показалось, что мелькнула добродушная морда плюшевой собаки.

      Сандра отодвинулась от экрана.

      – Ей нужно время, чтобы болезненные воспоминания улеглись. В общем, вот так, Кирилл. Для этого я и работаю в Детконтроле. Очень часто окружающие не замечают вот таких следов насилия. Девочка ведь даже пожаловаться не может. Бьют