Вираж. Вера Евгеньевна Огнева

что? – выговорил он шепотом.

      – Сувенир. Пьяный гражданин Сигарук увидел и испугался.

      – Да тут не только пьяный, тут трезвый… вы это мне бросьте. Вы это уберите. Людей, понимаешь, пугать!

      Но стоял как приклеенный, пялясь в слепые глаза африканского идола. Наконец оторвался, затравленно зыркнул по сторонам и чуть не бегом направился к выходу.

      Ворота Даша заперла со всем возможным тщанием. Хотя какой от них прок? Ноздря вон перемахнул и не споткнулся. Но он шел на автопилоте, в состоянии аффекта, можно сказать.

      Она по ходу прихватила вонючую бичевскую куртку, которая так и валялась у порога – на нее участковый как раз внимания не обратил – дотащилась до сарайки и закинула внутрь.

      Путь в тепло занял целую вечность. Дарья успела продрогнуть. Глаза слезились то ли от ветра, то ли от накипающих слез.

      Пусть бы они все провалились! Но, представив, что осталась на земле совершенно одна, Даша чуть не расплакалась по-настоящему. Месячные что ли скоро? Вроде нет. Просто все плохо. И страшно. И тошно. Тусклый день, тусклые, пьяные всю бездельную зиму соседи, надвигающийся сезон, в который не увидишь ни моря, ни солнца. Будешь пахать, не поднимая головы, потому что количество пациентов на три летних месяца увеличивается в десять раз. И надо успеть заработать на всю зиму. Дома в цивилизованной уральской «глуши» она даже представить себе не могла, что можно уставать до обмороков.

      – Садись. – Сергей пододвинул к камину кресло. Пламя в топке уже скакало по щепочкам, из-за экрана накатывали волны тепла. – Я чайник поставил. Тебе пора устраивать реанимацию.

      Она не собиралась плакать. Само полилось. Но не скрючилась, не затряслась в спазмах, так и сидела с прямой спиной. Слезы не катились по щекам – бежали широкими дорожками. Потом в руках оказалась ее любимая утренняя чашка из тонкого до прозрачности фарфора.

      Даша ее купила лет десять назад в антикварном магазине. Витюша, помнится, тогда долгое время пребывал вне себя от ее транжирства. За паршивую чайную пару жена заплатила столько же, сколько стоил сервиз из темного небьющегося стекла. У соседей по подъезду уже имелся такой. А у них – вот! – чашка с блюдцем.

      Зато, какое было наслаждение каждое утро брать в руки изысканно легкий, почти прозрачный, белый с неуловимым розоватым бликом фарфор, в котором даже банальный чай из соседней лавки имел более тонкий аромат.

      Даша обхватила пальцами теплые края с едва заметным рельефным узором.

      – Спасибо.

      Сергей стащил с дивана плед и прикрыл им Дашины ноги.

      – Согрелась?

      – Спасибо.

      – Я рад.

      – Чему?

      Слезы уже перестали бежать, но ресницы слиплись. Изображение морщилось и расплывалось.

      – Ну хотя бы тому, что мы наконец-то перешли на ты.

      – Временно.

      – Пусть. Даже если на полчаса – все равно приятно. Можно, я тут на коврике прикорну?

      – Ты как кот все время жмешься к теплу.

      – Не поверишь, я за последние месяцы намерзся на десять лет вперед. Не знал, что на черноморском побережье