Сакральный футбол. Александр Кибкало

В мою бытность человеком.

      – Дались вам эти яйца, Дорфман! – усмехнулся доктор Хайслер. – У вас тут какая-то подавленная проблема.

      Магистр, стоя в дверях, поднял указательный палец:

      – Вот, Джессен, примите к сведению! Социальную гармонию надо строить дальновидно!

      Магистр вернулся минут через пять, когда все успокоились. Хайслер молча разливал кофе из заварочного автомата по чашечкам.

      – Так, ребята, все, – заговорил спокойно магистр. – Мне надо ехать. Я думаю, что идея насчет умных кукол неплохая. Это компромиссная может быть ситуация. Женщина вроде бы есть, и ее как бы нету… Давайте, подумайте. И я подумаю. Я напишу свой доклад и вам представлю. Встретимся тогда еще раз. Мне нравится, что вы люди раскованные, нормальные. Ученые должны быть такими, а не сухарями. Сухарики не рождают идей. У русских, я думаю, потому много идей, что они по природе хохмачи. У них всегда в обиходе поговорки всякие, анекдоты.

      – И при этом нет более унылых людей, – заметил Хайслер. – Непонятно, как в них все это совмещается…

      – Ну, давайте прощаться, – сказал магистр Виндинг-Бронс. – Думайте, ребята. Думайте. Времени остается не так уж много.

      Вскоре магистр вновь мчался по абсолютно пустому шоссе к месту, где его уже поджидал желтый эксквайзер. Над горизонтом, вдали, там, где терялось, расплываясь, сверкание океана, появились черные тучи. Поднимался ветер; желтый мелкий песок уже носился пучками то там, то здесь; лобовое стекло джипа окатывало колючими волнами, производившими рваное, рассыпчатое шуршание.

      Глава 9

      У Маранова было ощущение, что он находится в центре зарождающегося тайфуна. Будто он, как великий йог, сидит в позе лотоса в центре футбольного поля, прямо на той точке, куда ставят мяч, а над ним с ужасающей скоростью начинает раскручиваться смерч. Он сидит, но уже вверх полетели какие-то бумаги, тряпки, башмаки, огрызки съеденных бараньих ног. Затем купюры, цветные флаэрсы; затем стали закручиваться люди, беспомощно барахтаясь в воздухе. Много, много людей – тысячи; затем полетели уже машины: сначала легковые, но потом и грузовики. Даже самолеты уже меняли курсы и неслись друг другу навстречу. А он все сидел в позе лотоса в центре поля, и ему все было безразлично. Весь мир летел к чертям, планета раскручивалась до безумной скорости, так что с нее стали отлетать куда-то облака, выплескиваться вода из океанов. А он все сидел… И только когда одуревшая от гонки Луна стала улетать прочь от Земли, а к ней уже начал приближаться какой-то большой объект типа Сатурна, он спохватился. Он встал, и Сатурн в его руках оказался просто мячом. Он достал шило и воткнул его в мяч. Тот резко сдулся, и тогда планета вдруг лопнула, разлетелась на ошметки. Наступили полная мгла и абсолютное беззвучие.

      К нему подошел подозрительный тип в черной шляпе и врезал ему правой прямо в челюсть. От жуткой боли Маранов проснулся. Оказалось, что он ударился челюстью об стол, на котором лежала его голова.

      – Черти чего! – прохрипел Маранов, поднимая голову от стола.

      Компьютер