Сакральный футбол. Александр Кибкало

цепями. Такими же цепями были прикованы и его руки: левая – к металлической решетке, правая – к железной балке, протянувшейся вдоль кровати.

      Душевное состояние было ужасное: липкий тяжелый ужас, страх, боль, скорбь застыли единым комком в районе сердца, и изгнать этот страх было невозможно; было очень четко осознаваемо, что оборвет его только смерть. Ее близость ощущалась и понималась всем, что составляло его существо: телом, душой и чем-то еще, что невозможно было определить никоим образом. Ни двинуться, ни тем более приподняться не было никакой возможности; тело казалось ему невозможно, непозволительно мягким и уязвимым в соприкосновении с холодным, бездушным, причиняющим мучительную боль металлом.

      Он услышал, как из общего гула шагов выделились те, что относились именно к нему. Эти шаги приблизились, и возле его кровати их шарканье оборвалось. Он скосил глаза налево. Перед ним стояли два человека в черных капюшонах, окаймленных белою полосой. Один что-то держал в руках, но, что именно, видно не было. Один был сед и немолод, второй был мужчиной лет сорока с черными смолистыми волосами и пронзительным, горевшим нехорошим огнем взглядом. Взгляд старого был отстраненно-равнодушным. Они постояли молча некоторое время. Затем начали креститься и тихо молиться, бормоча какой-то текст на испанском.

      Молитва была короткой. Потом молодой что-то поднял и поднес совсем близко к его лицу, чтобы он видел. И тогда он увидел, что это было. Это была клетка с кривыми черными прутьями, в которой возились две жирные большие крысы. Увидев его, они замерли на миг; затем продолжили свое проворное суетливое рысканье по дну клетки.

      Предвестие чего-то совсем ужасного охватило его. Он хотел кричать, что-то сказать, и голова было приподнялась, стремясь оторваться от шипа, но снова откинулась и налетела на него. Стон вырвался из уст его, и струйка свежей крови вытекла из того места, где шип вонзился в его затылок, и потекла на грудь. Он почувствовал, что они поставили клетку на его обнаженный живот, однако крыс на животе не чувствовал. Но затем более молодой что-то сделал с клеткой, и вот тогда… Тогда он почувствовал на животе ерзанье остреньких жестких кисточек. Двое людей некоторое время стояли рядом и, видимо, смотрели на крыс. Потом старший что-то произнес, и они медленно удалились.

      Крысы некоторое время бегали по животу. Затем одна замерла. И сразу же после этого он почувствовал острую боль: зубки крысы вонзились в его плоть. Он вскрикнул. Струйка крови потекла по животу на его бок. Крыса начала вгрызаться глубже. И вскоре отхватила целый кусок его тела. Разряды болезненных судорог, острые иглы холодных мурашек, вспышки перед глазами… Другая крыса вонзилась в его половой орган… Он уже кричал – истошным, ужасным, отчаянным голосом обреченного. Боль превращалась в непереносимую. Голодные крысы вошли в раж, и рвали его тело с упоением и страстью. Жрали острыми зубками его плоть, при этом издавали писк и что-то вроде урчания.

      Он понял, что скоро умрет, и теперь молился только о том, чтобы это произошло поскорее. Он пытался