Где валяются поцелуи. Венеция. Ринат Валиуллин

захотелось рассказать ей об этом, но, пока он раздумывал, Фортуна его опередила:

      – Если говорить о планах, то у каждой женщины он свой: одним обязательно надо любить, остальным достаточно быть любимыми, некоторым же подавай и того и другого. Но именно с появлением другого и начинается все самое внеплановое.

      – Как же тебя угораздило замуж выйти?

      – Хотела отомстить одному.

      – Отомстила?

      – Да, причем сразу обоим. И себе в том числе.

      – Мстить себе, наверное, особенно приятно.

      – Ты не знаешь, как трудно любить человека только за то, что он твой муж.

      – Ну ты же живешь так, значит, тебя все устраивает.

      – Ты даже не представляешь, как мне неудобно. Будто обстоятельства стеснили меня и поставили в такую неудобную позу, из которой я не могу никак выйти, разве что из себя.

      – Бедный твой муж, как можно было сделать столько ошибок в одном предложении?

      – К счастью, он богат.

      – Ты считаешь, экономика имеет какое-то отношение к счастью?

      – Это он считает, а я трачу. И чем несчастнее женщина, тем больше хочется ей тратить.

      – То есть, если женщина зачастила на шопинг, значит, она глубоко несчастна?

      – Да, однако виду не подает. И магазины отчасти в этом ей помогают до поры до времени.

      – До какой поры?

      – Когда наступает межсезонье и хочется прижаться к кому-то и спрятаться от навязчивых сквозняков депрессий.

* * *

      – Герои вашего фильма мне показались куда счастливее нас, – глотнула новую порцию дыма Фортуна.

      – Ну нет, история не настолько счастливая, как может показаться с первого взгляда.

      – Да? Если говорить о моем взгляде, то Венеция – красивая жемчужина в оправе моря.

      – Это для нас, потому что мы спешим туда, как на праздник. А для тех, кто там живет, это обычный город, в котором им суждено было вынырнуть на свет, чтобы впервые глотнуть воздух, потом молоко, кофе, дым, – показал Павел свой окурок и запустил его в темноту, – вино, губы…

      – Выйти на свет, чтобы надеть маски, – не удержалась Фортуна и тоже запустила огарок в космос. – Я где-то читала, что жители Венеции носили их постоянно, меняя в зависимости от обстоятельств. Так как город был небольшой, маски позволяли флиртовать, гулять, изменять, жить в облике загадочных незнакомок и незнакомцев, – развернулась она с намерением вернуться обратно в комнату, в тепло.

      – Перестань читать мысли, – продолжал Павел разглядывать звезды.

      – Это мое любимое хобби, когда нет под руками книги. Кстати, этому фильму наверняка тоже предшествовал какой-нибудь роман? – отвечала она уже из кухни.

      – Да, есть книга, сейчас я тебе принесу, – прошел с балкона сквозь кухню Павел, оставив Фортуну одну, и утонул в коридоре.

      Сначала она разглядывала обои, на которых золотые рыбки пытались подплыть друг к другу. Они улыбались, однако волею художника или судьбы, если у рыб таковая имеется, им не суждена была эта близость. Потом достала