Все мы смертны. Что для нас дорого в самом конце и чем тут может помочь медицина. Атул Гаванде

какая-нибудь катастрофа, и Феликс ответил, что не знает: “Я в ужасе думаю о том, что будет, если мне станет не под силу за ней ухаживать, – сказал он. – Стараюсь не загадывать слишком далеко вперед. Не задумываюсь, что будет через год. Это слишком печально. Планирую на следующую неделю, не дальше”.

      Так ведут себя люди по всему миру – и это понятно и естественно. Однако и за это подчас приходится платить. В конце концов катастрофа, которой Феликс так боялся, все же произошла. Они гуляли, и вдруг Белла упала. Феликс сам не знал, как так получилось. Они вроде бы шли медленно, дорожка была ровная, он держал Беллу под руку… И все же она рухнула на землю – и сломала разом обе малоберцовые кости: это длинные тонкие внешние кости, которые идут от колена к щиколотке.

      Врачи скорой вынуждены были наложить ей гипс на обе ноги выше колен. Случилось то, чего Феликс страшился больше всего. Теперь Белле требовался гораздо более трудоемкий уход, которого он сам обеспечить не мог. Беллу пришлось перевести в отделение сестринского ухода, где рядом с ней круглые сутки дежурили медсестры и сиделки.

      Казалось бы, это должно было стать облегчением и для Беллы, и для Феликса, сняло с них бремя физических забот о себе. Однако на самом деле все было сложнее. С одной стороны, персонал “Орчард-Коув” состоял из профессионалов высочайшего класса. Они взяли на себя почти все функции, которые Феликс так давно исполнял с таким напряжением, – мытье, туалет, одевание и все прочие повседневные нужды глубокого инвалида. Теперь Феликс мог заниматься чем хотел – и с Беллой, и сам по себе. Однако, как ни старались сиделки и медсестры, их присутствие лишало Феликса и Беллу присутствия духа. Некоторые относились к Белле просто как к обычной больной. Скажем, Белла любила, чтобы ей определенным образом расчесывали и укладывали волосы, но никто и не подумал поинтересоваться этим. Феликс разработал наилучший метод нарезать для Беллы еду, чтобы она могла глотать без затруднений, знал, как ей удобнее всего лежать и сидеть, как она предпочитает одеваться. Но сколько он ни старался объяснить все это сиделкам, многие из них не понимали, к чему все это. Иногда у Феликса опускались руки, и он просто переделывал по-своему их работу, а это вызывало недоразумения и обиды. “Мы друг другу только мешаем”, – сокрушался Феликс. Кроме того, его тревожило, что Белла теряется в незнакомой обстановке. Через несколько дней он решил, что ей нужно вернуться домой. Надо просто разобраться, как за ней теперь ухаживать.

      Их квартира располагалась всего-навсего этажом выше. Но это почему-то все меняло. Феликс и сам не мог объяснить, в чем дело. В результате ему все равно пришлось оплачивать услуги круглосуточных сиделок и медсестер. И шесть недель, которые оставались до снятия гипса, совершенно вымотали его. Но на душе у него стало легче. Они с Беллой чувствовали, что сами контролируют свою жизнь. Белла была дома, в своей постели, Феликс не отходил от нее. Все это имело для него колоссальное значение. Потому что через четыре дня после того, как сняли