Когда цветут эдельвейсы (сборник). Владимир Топилин

шерсть, густо свисавшая с покатых боков, бугристых лопаток и мощных ляжек, говорила о хорошей упитанности зверя, в котором было не менее полутора центнеров веса. Десять отростков на каждом роге выдавали активного в брачный период бойца, прожившего долгую жизнь, не единожды участвовавшего в пополнении оленьего стада.

      Подкуривая многозначительную в этот миг сигаретку, Васька с улыбкой наблюдал за беснующейся в охотничьем азарте Волгой, восседавшей на поверженном звере, как на троне.

      Напряженно и молчаливо наблюдая за происходившим, собака только и ждала выстрела хозяина. Увидев упавшего быка, сука дернулась изо всех сил, лопнувший ошейник дал волю, и резвая соболятница в десяток прыжков очутилась рядом. Гнев вылился в яростный лай, огласивший и перепугавший окрестные сопки. Хватая животное за легко рвущуюся шерсть, Волга выплескивала охватившую собачью душу ярость охотничьего азарта. Захлебываясь от наполнивших пасть волос, сука закашлялась от нехватки воздуха, чем вызвала веселый смех хозяина. Расценив эту реакцию как сопротивление, она переметнулась к голове и, кусая неподвижного оленя за раскровавленный нос, заблажила еще сильнее, своим ревом поднимая из могил усопшие души.

      В отличие от мертвых из избушки выскочила наспех одетая босоногая Ольга и полусонными, ничего не понимающими глазами уставилась в их сторону. Увидев Ваську, собаку и что-то светло-серое, она тут же заспешила к ним.

      – Что случилось? – закричала еще издали.

      – Ничего, все нормально. Просто оленя добыл!

      – Чего-чего?! Так рано? – не веря своим глазам, воскликнула она.

      – Кто рано встает – тому Бог подает! – выдал Васька народную мудрость. – Неси нож – будем свежевать!

      Оля досадовала и на себя, и на весь белый свет за то, что все прошло без нее: «Засоня! Тетеря! Квашня! Сплю до обеда! Вася, наверное, недоволен, хотя и не подает виду! Так можно проспать все на свете!..»

      Глядя на Ваську, молча, очень быстро разделывающего тушу, она молчала тоже и, стараясь загладить придуманную самой вину, с радостью выполняла мелкие просьбы: поддержать, перевернуть, отнести. Васька, казалось, не замечал удрученного состояния подруги, ни в чем не винил ее и так же, как всегда, приветливо улыбался, отчего настроение девушки приподнялось до обычного состояния.

      На добытого оленя она уже не косилась, как это было несколько дней назад. Жалость и сострадание к бедному зверю как-то сами по себе улетучились, как и цветные представления о сказочном мире, описанном Васькой задолго до пребывания Оли в тайге. Поэтому к добыче оленя она отнеслась как к естественному процессу – процессу регулирования человеком равновесия и отбора только самого необходимого для существования.

      Она сама не заметила, как преодолела эту границу неприязни и нисколько не удивилась, когда вдруг посмотрела на свои обагренные кровью зверя руки. Уже не придавая этому никакого значения, она продолжала работу.

      Жизнь есть жизнь! Смерть есть смерть!