Ермак. Том I. Евгений Александрович Федоров

в набегах на Русь он привык ко всему. Просыпаясь, он думал о прежнем: как бы подороже продать Касим-пашу.

      Когда казалось, что всему будет скорый конец: кони падут без корма и воды, измученные люди не встанут после ночлега, – неожиданно затуманилось небо и к ночи собрался дождь. Он полил потоками, бурлил, щедро поил раскаленную алчущую землю, наполнял до краев лощины и ручьи. Измазанные, в грязи, измученные люди падали лицом в лужи и жадно пили, вдыхая освежающую прохладу.

      Касим-паша снова повеселел:

      – Теперь дойдем! Скоро будет Итиль!

      И хотя до Волги еще было далеко и кончился корм, но все ободрились. Страшное осталось позади. Только Девлет-Гирей продолжал мстительно думать: «Путь от Астрахани до Азова будет еще длиннее!»

      Он на себе испытал силу Руси и не верил, что Касим-паша сумеет одолеть ее под Астраханью.

      И опять паша встретил Семена Мальцева, худого, страшного. Глаза русского ввалились в черные орбиты и сверкали, как раскаленные угли.

      – Видал, какая наша сила? – резко крикнул он Касим-паше. – Это еще цветочки. А вот с русской ратью встретишься, еще хуже будет!

      – Я сегодня срублю тебе голову! – сердито ответил паша.

      – Ты уже однажды обещал, да забыл! Чего тянешь, а может, чего доброго, и впрямь моя голова еще сгодится тебе на выкуп! – с насмешкой сказал русский.

      Касим-паша поскакал вперед. Налетевшие стервятники с криком рвали падаль. Они не пугались ни орды, ни стрел. Поднимались и снова опускались на раздутые туши коней.

      Какая-то сила удерживала пашу, и он не позвал палача, чтобы срубить голову дерзкому пленнику. «Кто знает, что предполагает аллах? – рассудил он. – Может быть, это моя судьба? И потом, никогда не поздно сделать это!»

      Он оживился, поднял лицо, так как из степной балки внезапно подул свежий ветерок. «Вот скоро и Итиль!» – с надеждой подумал он.

      3

      Над степью лежала тихая ночь. Млечный Путь опоясывал темное небо жемчужным поясом; из-за курганов выкатилась золотая луна. Казалось, все уснуло, все замерло в глубокой тишине, но Ермак не верил коварному покою и безмолвию. Все междуречье, от Дона до Волги, охватило скрытое беспокойство: днем и ночью по балкам и оврагам рыскали волчьими стаями ногайские наездники. Они осторожно выслеживали и с диким визгом врывались в одинокие русские хутора и заимки, заброшенные в Дикое Поле. Хищники резали отважных посельщиков, предавали курени огню и, навьючив награбленное добро, снова скрывались в безлюдных просторах.

      Кочевники с нетерпением готовились к встрече полчищ Касим-паши. Среди этого кипучего озлобленного вражеского края казачья ватажка Ермака на крепких коньках торопилась в Астрахань предупредить русских о беде. Днем казаки скрывались в диких урочищах, в камышах степных озер, а ночью, не мешкая, пускались в путь.

      На третью ночь казаки выехали на пологую возвышенность. Ермак оглянулся и радостно крикнул:

      – Гляди, братцы, как Ивашка Кольцо честит басурман огнем!

      Далеко на западе, в донской