Приключения Оливера Твиста. Чарльз Диккенс

потер руки, но тем не менее с беспокойством посмотрел на шкатулку.

      – Ты видел эти хорошенькие вещички, мой мальчик? – помолчав, спросил еврей, положив на шкатулку руку.

      – Да, сэр, – ответил Оливер.

      – А! – сказал еврей, слегка побледнев. – Это… это мои вещи, Оливер. Мое маленькое имущество. Все, что у меня есть, чтобы прожить на старости лет. Меня называют скрягой, мой милый. Скрягой, только и всего.

      Оливер подумал, что старый джентльмен, должно быть, и в самом деле настоящий скряга, если, имея столько часов, живет в такой грязной дыре; но, решив, что его заботы о Плуте и других мальчиках связаны с большими расходами, он бросил почтительный взгляд на еврея и попросил разрешения встать.

      – Разумеется, мой милый, разумеется, – ответил старый джентльмен. – Вот там в углу, у двери, стоит кувшин с водой. Принеси его сюда, а я дам тебе таз, и ты, милый мой, умоешься.

      Оливер встал, прошел в другой конец комнаты и наклонился, чтобы взять кувшин. Когда он обернулся, шкатулка уже исчезла.

      Он едва успел умыться, привести себя в порядок и, по указанию еврея, выплеснул воду из таза за окно, как вернулся Плут в сопровождении своего бойкого молодого друга, которого накануне вечером Оливер видел с трубкой; теперь он был официально ему представлен как Чарли Бейтс. Вчетвером они сели за завтрак, состоявший из кофе, ветчины и горячих булочек, принесенных Плутом в шляпе.

      – Ну, – сказал еврей, лукаво посмотрев на Оливера и обращаясь к Плуту, – надеюсь, мои милые, вы поработали сегодня утром?

      – Здорово, – ответил Плут.

      – Как черти, – добавил Чарли Бейтс.

      – Славные ребята, славные ребята! – продолжал еврей. – Что ты принес, Плут?

      – Два бумажника, – ответил сей молодой джентльмен.

      – С прокладкой? – нетерпеливо осведомился еврей.

      – Довольно плотной, – ответил Плут, подавая два бумажника – один зеленый, другой красный.

      – Могли бы быть потяжелее, – заметил еврей, внимательно ознакомившись с их содержимым, – но сделаны очень мило и аккуратно… Он искусный работник, правда, Оливер?

      – О да, очень искусный, сэр, – сказал Оливер.

      Тут юный Чарльз Бейтс оглушительно захохотал, к большому удивлению Оливера, который не видел ровно ничего смешного в том, что происходило.

      – А ты что принес, мой милый? – обратился Феджин к Чарли Бейтсу.

      – Утиралки, – ответил юный Бейтс, доставая четыре носовых платка.

      – И то хорошо, – сказал еврей, пристально их рассматривая. – Недурны, совсем недурны. Но ты плохо их пометил, Чарли, – придется спороть метки иголкой. Мы научим Оливера, как это делается… Научить тебя, Оливер? Ха-ха-ха!

      – Пожалуйста, сэр, – ответил Оливер.

      – Тебе хотелось бы делать носовые платки так же искусно, как Чарли Бейтс, мой милый?

      – Очень, сэр, если вы меня научите, – ответил Оливер.

      Юный Бейтс усмотрел нечто столь смешное в этом ответе, что снова разразился хохотом; и этот хохот едва не привел