Анечка. Пленница доминанта. Лилия Викторовна Тимофеева

по клубам. Теперь чушь несешь. Изнасиловать тебя хотели. Как не стыдно врать, Кирилл!

      Я уже обрадовалась. Замечательно, что сероглазый не поверил братцу. Но Роман Львович продолжил:

      – Уверен, у вас все по обоюдному согласию было. Ты хорош. И эта.. тоже не промах. Эх, сам я виноват, притащил в дом невесть кого.

      – Что значит невесть кого? – удивилась рыжеволосая. – Роман Львович, вы не знаете эту девицу?

      – Нет. Случайно на дороге от парней отбил.

      – И сюда привезли? Да как можно…

      Девица громко выразила недовольство.

      – Это Инна настояла, – ответил хозяин. – Да что там, сам виноват, пошел на поводу у ребенка. – Сероглазый посмотрел на меня и добавил: – Анна, если честно, я поверил, что вы попали в непростую ситуацию, хотел утром расспросить, помочь по возможности. А вы… В ночь я вас не выгоню. Но утром покиньте дом. Чтобы я проснулся, и здесь даже вашего духа не было…

      Не мой день плавно перетек не в мою ночь. Меня затрясло мелкой дрожью. Так всегда было, когда я кипела от негодования, злости и обиды. Правда в последний раз такое состояние испытывала давно, еще в детском доме. А после такого вот "закипания" неизменно происходил взрыв. Детдомовские товарищи в эти минуты боялись. Понимали: довели Анечку Головину до предела, теперь держись! Могла и в глаз дать, и огреть тем, что под руку попадется. Ох, как хотелось мне врезать и сероглазому. Но он же меня спас, нельзя! Он хозяин. Да если я это сделаю, меня посадят, и все. Или охрана таких пинков надает, что мало не покажется.

      Все эти мысли пришли мне позднее… Но тогда я все же не сдержалась. Глазами, полными слез, посмотрела на Романа Львовича и выкрикнула:

      – А чего ждать утра?! Сейчас уйду! Шлюха же, бомжиха, шанса на реабилитацию у меня нет. Камеры глянуть и правду узнать – не судьба, да? И побыть Маленьким принцем – не навсегда, просто до утра… вы не способны, Роман Львович.

      – Еще бы! – ржет Кир. – Нашла маленького принца. Ему скоро сороковник.

      – Вы тоже не роза! – отвечает Сероглазый.

      Он, в отличие от младшего брата, читал Экзюпери и понял мой намек.

      – Точно, не роза. Крапива из навоза, нищета! – снова орет пьяный Кир. – Вели, Ромыч, вышвырнуть шваль.

      Эти слова добивают окончательно. Если я без денег, то не человек?! Всхлипываю:

      – Не надо, сама уйду.

      На кухне тоже есть входная дверь. Стеклянная, и она открыта. Срываюсь с места и вылетаю во двор.

      – Аннааа!! Неееет!

      Крик сероглазого полон ужаса. В душе мгновенная радость: забеспокоился, пожалел.

      – Эдик, стоять, я сам!

      С чего он тормозит какого-то Эдика?

      – Марс, нельзя!

      Вот, и до планет дошли.. Но в следующую секунду становится все ясно. В мою сторону несется огромный питбуль. Молодой парень с дубинкой в растерянности стоит по другую сторону ограды. Сероглазый мчится ко мне со всех ног. Но пес быстрее. Вот он уже рядом. Я пытаюсь бежать и делаю роковую ошибку. Пит настигает, сбивает меня с ног. Страшные клыки тянутся к горлу.... Темнота!

      Не знаю,