Тихий омут. Ли Лонли

рубахе деда. Красивая вышивка, необыкновенная – такой Ведана ещё ни у кого не видела: как будто сильные, поджарые волки бегут стаей друг за другом. Смотришь – и не можешь отвести взгляда: волки как будто живые. Дед однажды сказал, что так вышивали одежду все его предки по мужской линии с давних времён, и когда-нибудь сын Веданы должен будет научиться вот так же сам вышивать свою одежду. «А если у меня не будет сына или вообще не будет детей? – подумала она тогда. – Да и кто его научит, интересно?».

      Втирая травяной порошок в висок Веданы, Древослав нажал слишком сильно, и девушка зашипела от резкой боли.

      – Больно?

      – Терпимо, – процедила она сквозь зубы. – Что это за травы?

      Дед усмехнулся, в его глазах загорелись искорки.

      – Сама угадаешь?

      – Нет, конечно. Куда мне… По виду порошка уже не понять, а все запахи перебила полынь.

      – Тысячелистник и подорожник. С кем сцепилась на этот раз?

      – С мелкими поганцами из Чистого Поля… – Ведана вспомнила недавнюю травлю и снова скривилась.

      – Вот знаешь, дед, – пожаловалась она. – Так они меня злят иногда, что хочется однажды взаправду превратить их в мерзких скользких жаб. Или ещё в кого-то такого же противного. Прямо сама удивляюсь, до чего хочется…

      – Помнишь, чему мы тебя всегда учили? Нельзя делать только то, что тебе хочется. Особливо если это вредит кому живому.

      – Лучше бы вы меня учили, как применять колдовство, а не как ничего не делать, – буркнула Ведана.

      – Всему своё время, девочка, – привычно отмахнулся дед. – Да и нельзя учиться колдовству, коли с собственной злостью совладать не можешь… Пироги-то печь будешь?

      Ведана терпеть не могла, когда дед или бабка вот так переключали её внимание на другую тему: вроде как и отказаться печь пироги нельзя, но, с другой стороны, если уж согласилась заняться делом, то вроде как согласилась и ждать, пока придёт время учиться колдовству.

      Девушка вздохнула, нехотя закатала рукава и принялась за тесто – пока она ходила за водой, опара поднялась чуть ли не втрое, и уже лезла из-под крышки во все стороны.

      Уже через несколько минут ведьма увлеклась пирогами настолько, что забыла обо всём – и о досаждавших ей детях, и своей злости, и о дожде за окном.

      ***

      На улице по-прежнему шёл дождь, а в доме от натопленной печи было приятно тепло. Уютно потрескивали поленья, пахло свежей сдобой и сушёными грибами. Ведана продолжала лепить новые пироги, а Древослав сидел рядом на лавке и бренчал на стареньких сосновых гуслях, изредка отвлекаясь, чтобы запихнуть в рот очередной пирожок, и снова играл, продолжая жевать и покряхтывать от удовольствия.

      Ведане нравилась игра деда, но раздражала манера жевать вот так, «на ходу». Ей всегда говорили, что жевать надо медленно, а когда ешь, ни на что не отвлекайся.

      – Дед, ты поел бы как следует, как раз отвар заварился – твой любимый, на вишнёвых веточках. Отложи гусли, потом поиграешь…

      – Эх, девочка! –