Король крыс. Джеймс Клавелл

в деревню?

      – Он мне так говорил.

      – Я не думаю, что даже Сулиман пойдет на такой риск.

      – Кто?

      – Сулиман. Малаец, с которым я разговаривал сегодня днем.

      – Кажется, что это было месяц тому назад, – заметил Кинг.

      – Так оно и есть, не правда ли?

      – Какого черта такой парень, как Сулиман, делает в этой тюряге? Почему он не унес ноги, когда война закончилась?

      – Его поймали на Яве. Сулиман подрезал каучуковые деревья на плантации Мака. Мак – это один из членов моей группы. Ну, батальон Мака – это был Малайский полк – вывели из Сингапура и послали на Яву. Когда война закончилась, Сулиману пришлось остаться с батальоном.

      – Черт, он ведь мог исчезнуть! Их ведь миллионы на Яве…

      – Яванцы сразу обнаружили бы его и, может быть, выдали.

      – А как же насчет зоны совместного процветания? Вы же знаете, как это – Азия для азиатов?

      – Боюсь, это пустые слова. Яванцам много пользы это тоже не принесло. Особенно если они не подчинялись приказам.

      – Что вы имеете в виду?

      – В сорок втором году, осенью, я был в лагере рядом с Бандунгом, – сказал Питер Марлоу, – в горах Явы, в центре острова. Тогда вместе с нами там было полно солдат с Амбона и Манадо и много яванцев, они служили в голландской армии. Ну а яванцам трудно приходилось в лагере, потому что многие из них были из Бандунга и их жены и дети жили сразу за оградой. Долгое время они имели обыкновение выбираться наружу и проводить там ночь, а перед рассветом возвращаться в лагерь. Он слабо охранялся, так что это было несложным делом. Хотя для европейцев представляло опасность, потому что яванцы могли выдать вас японцам и судьба ваша была бы решена. Однажды японцы отдали приказ, что любой пойманный вне лагеря будет расстрелян. Яванцы, конечно же, решили, что это относится ко всем, кроме них. Кроме того, им сообщили, что через пару недель их все равно выпустят. Однажды утром семерых из них поймали. На следующий день нас построили. Весь лагерь. Яванцев поставили к стенке и расстреляли. Прямо перед нами, вот так. Семь тел похоронили с военными почестями там, где они упали. Потом япошки развели небольшой палисадник вокруг могил. Они посадили цветы, обнесли всю площадку белым кантом и установили надпись на малайском, японском и английском: «Эти люди погибли за свою страну».

      – Да вы шутите!

      – Отнюдь. Но самое забавное, что именно японцы поставили почетный караул около могилы. После этого каждый японский охранник, каждый японский офицер, проходя мимо «святыни», отдавал честь. Каждый. И в то же время каждый военнопленный должен был встать и кланяться, если в пределах видимости появлялся любой японский солдат. Если вы не делали этого, то получали прикладом винтовки по голове.

      – Непонятно.

      – Для них понятно. Таков восточный склад ума. Для них все абсолютно понятно.

      – Черт возьми, непонятно! Совсем непонятно!

      – Вот почему я не люблю их, – задумчиво произнес Питер Марлоу. – Я боюсь их, потому что у вас нет критериев для того, чтобы оценивать их поступки. Они ведут себя так, как не должны