Голкипер. Нас ведут. Алексей Аимин

на Смоленском кладбище. Вовка успел лишь к концу процессии и едва успел бросить в могилу горсть земли со словами:

      – Пусть земля ему будет пухом.

      Прощай батя…

      Это уже позже он узнал, что в древние времена когда хоронили погибших на их могилы люди носили землю шапками, шлемами, корзинами насыпая сопки и курганы И чем достойнее были погибшие, тем выше были их могилы, ведь землю приносили и позже – в дни поминовения.

      Провожающих было совсем мало – невестка с внуком и все. Сын Дмитрий находился в плавании. Вовка рассказал, как все произошло.

      Невестка, убрав набежавшую слезу с горечью прокомментировала:

      – Это на него похоже – спасатель…

      Всюду лез, все-то ему было надо, то кого-то грудью прикроет, то из проруби вытащит. И сам рано ушел, и жену туда раньше времени отправил! – но, увидев Вовкин взгляд, сбавила тон:

      – Всю жизнь она за него боялась, переживала…

      Поправив венок, она попрощалась и ушла.

      Вовка стоял у глиняного холмика в прострации:

      – Что теперь-то?..

      Но тут он вспомнил, как Михалыч собирался погулять на их со Светкой свадьбе.

      – Как же он тогда сказал?…

      «Это на поминки не приглашают…»

      Вовка прошел до ближайшего магазина и вернулся на кладбище. Он видел, куда направились могильщики, и пошел к ним. Зайдя в бытовку, он безошибочно определил старшего – крупного бородача.

      – Мужики, давайте помянем хорошего человека.

      Старший хмыкнул:

      – А здесь, почитай, все кладбище хорошими людьми заселено. Кто ж про покойников плохое скажет? А кто он тебе?

      – Никто.

      – Значит, и правда хороший человек. У нас сейчас только говнюков всяких с музыкой толпами хоронят, а хороших людей и при жизни не ценят и после смерти быстрее забыть стараются. Они ж как укор всем оставшимся!

      Вовка ехал домой и под стук колес электропоезда вспоминал, вспоминал, вспоминал…

      Знал он Михалыча всего ничего, но ближе человека в жизни не встречал. И это несмотря на то, что по возрасту, тот мог бы быть его дедом. Но между ними была какая-то невидимая связь – чувствовал, как их притягивало друг к другу.

      Но больше всего мучил его еще вопрос:

      – Что же было в последнем взгляде Михалыча?

      Это было какое-то послание адресовано именно ему и он ощутил какой-то толчок.

      Что-то необычное было и в резюме паталогоанатома:

      – Сердце разорвано как граната – никогда такого не видел – возможно, умер до того как упал.

      Вовка чувствовал себя после свершившегося совсем другим человеком, как будто в его теле поселился кто-то еще. Но это его почему-то совсем не тревожило.

      Он вспомнил слова Палыча: Рубикон пройден – назад дороги нет. Это было сказано и о нем – прежним Вовкой он уже никогда не будет!

      И еще он вспомнил слова Михалыча:

      Незачем бояться смерти: когда мы живем – смерти