Охота. М. А. Беннетт

стула. Он задумчиво изучал Шафина, словно они в своего рода покер играли. Повисла напряженная, грозная пауза. Наконец Генри усмехнулся.

      – Замечательно, – похвалил он.

      Это послужило сигналом для всех: Средневековцы заверещали, завыли гиенами. Я, кажется, буквально выдохнула с облегчением – и увидела, что то же самое происходит с Шанелью. Пирс хохотал, то есть орал, и все время повторял:

      – Тигриная сиська! Тигриная сиська!

      Куксон, такой же пьяный, как Пирс, вскочил и давай обниматься с тигриной шкурой перед камином, он целовал ее в усатую морду и приговаривал:

      – Мамуля! Мамуля!

      Шафин сидел неподвижно, не сводя глаз с Генри. Потом он поднял бокал, как бы в безмолвном тосте в честь хозяина дома. Запрокинул голову и выпил все до дна.

      Генри хлопнул в ладоши, потер руку об руку, быстро, деловито, но словно бы в ожидании чего-то очень приятного.

      – Леди, – обратился он к Шарлотте, – вы нас извините?

      Девочки-Средневековки тут же встали, как будто заранее знали, как себя вести. Я видела это в «Морисе»[13]: после ужина мужчины и женщины расходятся по разным помещениям. Значит, не представится возможность поговорить с Шафином, а мне так хотелось. Мне казалось, пусть это немного странно, что следовало бы поблагодарить его от имени – видимо, женского пола – за находчивость, с какой он пришел на выручку Шанель. Молодые люди тоже поднялись и стояли, пока мы выходили из зала, мы гуськом просачивались в гостиную, я шла последней, так что воспользовалась моментом и ухватила Шафина за рукав. Он обернулся со странной гримасой – напряженный, взволнованный и словно бы чем-то недовольный. Я открыла рот, собираясь поблагодарить его «как женщина», сообразила, как глупо это звучит, попросту не смогла выдавить из себя ни звука. Вместо этого я шепнула:

      – Это правда? Про мать-тигрицу?

      Он нахмурился.

      – Разумеется, нет, – сказал он. – Мой отец заведует банком в Джайпуре. Ты такая же, как они все, ничуть не лучше.

      И с этим мне пришлось уйти. Но теперь я знала: Шафин им вовсе не друг. Он сочинил сказку, чтобы отвлечь огонь на себя, сделаться мишенью вместо Шанель. И более того: между ним и Генри де Варленкуром шла какая-то странная борьба, соперничество, каждый вел бой со своего конца стола, но, подумала я, тут снова, как и на уроке истории, сам Генри ничего не делал: вместо него в атаку бросались цепные псы, Куксон и Пирс. Генри словно тот принц эпохи Ренессанса натаскивал своих собак на людей. Ему не приходилось самому рвать чужую плоть, он просто спускал псов с поводка.

      Девочки вели вежливый и деликатный разговор. Уверяли Шанель, что всего лишь подшучивали по-доброму, без обид. Я задумалась: а может быть, именно такая роль отводится девочкам: тормозить, смягчать ситуацию, когда парни зайдут слишком далеко? Ни одному их слову я больше не верила.

      Видела я только одно: как блестели глаза Генри, пока он наблюдал кровавую сцену за столом.

      Выходит, охота уже началась.

Глава 9

      Первым,

13

«Морис» (1987) – фильм по роману Э. М. Фостера, действие происходит в Кембридже до Первой мировой войны.