Час совы. Ольга Теплинская

десятка и проварила.

      – А зачем же нам столько вареных яиц? – ужаснулась Людмила.

      – Есть будете, – отрезала свекровь, – по два на завтрак. И до обеда о чувстве голода можно забыть! Это я по телевизору такое слышала. Очень в той передаче яйца куриные хвалили. Особенно от домашних курочек. А это… – к потолку, вслед за яйцами, поплыла здоровая бутыль с мутной жидкостью, – это наше главное лекарство. На чистой пшеничке делано. – Свекровь держала бутылку на вытянутых руках, как хоккеисты держат кубок Стэнли.

      – Мама, ну здесь это никому не нужно, – простонал Фима. – Мы с Людмилой не пьем, ведем здоровый образ жизни.

      Но свекровь только махнула не него могучей рукой и достала из сушки три кофейные чашки. Мутная жидкость полилась в импровизированные бокалы, наполняя все вокруг резким запахом браги.

      – Фима, это самогон? – прошептала Людмила. – Я его никогда не пила.

      – Ну, вот заодно и попробуешь, – радостно засмеялась счастливая женщина, демонстрируя остроту слуха, и протянула чашку невестке. – Ой, ой, – вдруг спохватилась она, – а, закусить…

      И быстро открыла трехлитровую банку с крупными огурцами, подцепив жестяную крышку кухонным ножом. Из шуршащих пакетов на стол переместились куски колбасы, тонкие кусочки белоснежного сала, репчатый лук, который свекровь накромсала большими кругляшами, даже не сняв золотистую шкурку.

      – Прошу, – игриво поклонилась Людмила Даниловна, – чем Бог послал.

      Люся с Ефимом так и стояли в дверях кухни, сжимая в руках кофейные чашки. От резкого запаха Людмилу немного подташнивало, глаза стали слезиться.

      – Ну, чтобы все были здоровенькими, – выдохнула свекровь и одним глотком опустошила свой бокал.

      Люська попробовала повторить, но у нее ничего не получилось.Обжигающая жидкость категорически не желала проходить в гортань. Она огненной лавой перекатывалась во рту, раздирая десна и парализуя язык. Люся беспомощно взглянула на мужа – у него получилось несколькими судорожными движениями заглотить питье. Тело его как – то расслабленно обмякло, щеки порозовели, глаза остекленели. Люсе не понравился его вид, но она не могла ничего сказать, – ее рот был наполнен самогоном.

      – А теперь, за вас, дети мои! – развеселилась свекровь, отбирая пустые чашки.

      – Мама, не надо! – пробормотал Ефим. – Мне завтра на работу рано. Что ж ты все – таки не позвонила? – с тоской в голосе поинтересовался сын.

      – Да, откуда? Почту в соседский город перевели. Пока до нее доберешься, легче к вам на поезде приехать.

      – А у вас до сих пор нет сотовых телефонов? – изумилась Людмила.

      Ей удалось незаметно сплюнуть часть жидкости в носовой платок и сунуть его в карман халата. И сейчас, источая зловоние, самогон норовил просочиться сквозь тонкую ткань кармана.

      – Не люблю я это баловство, – нахмурилась свекровь.

      – Что вы, это не баловство, это – удобство, – бросилась убеждать Люда. – И мы бы вам часто звонили и вы смогли сообщить, что приезжаете.

      – Сказано