I am kraft-cola. Сборник рассказов. Николай Викторович Кузнецов

там было около батальона, как пить дать. И они шли на нас. Да нас почти всех поубивали, но и мы их тоже. Сам сказал, попал в одного – другого. Главное они там, а мы еще здесь стоим и живы ещё. А пока живы, значит, мы их не пустим. Туда, – тут лейтенант, забывшись, махнул своей раненой рукою назад на Восток. От боли в руке, он невольно скривился,

      – Боишься? Скажи честно.

      – Утром, товарищ лейтенант не боялся, как-то не до этого было. Бомбежка, потом беготня, туда-сюда, времени не было. А потом окопы рыли, опять бомбы, потом фрицы попёрли. Только пули свистят, суки, над ухом и злость в глазах. А сейчас посмотрел на наших и страшно стало. Мало нас.

      – Страшно это хорошо, так и должно быть, значит, жив еще солдат. Думаешь, мне не страшно, страшно мне, еще как. Но потому, что нас мало осталось и, что мы не сдюжим и пропустим этих сволочей на нашу землю.

      – Спасибо товарищ лейтенант. Разрешите вопрос?

      – Валяй,

      – Как вас зовут, товарищ лейтенант, вы ведь не из нашего взвода?

      – Сергей я, Серёга Иванов. Представляешь Степан, месяц назад женился, а меня направили сюда, на Запад, служить. Я поначалу хотел и жену сюда взять, да тёща не позволила. У них там, под Курском, хозяйство свое небольшое, огородик есть, парочка коз, коровка. Благодать.

      – Да – а, красиво, как представлю, товарищ лейтенант. А сейчас, как все будет, а?

      – Да нормально будет, вот продержимся еще немного. Не пустим фашистов. А там и наши основные силы соберутся, танки наши подойдут, авиация. Вломим этим козлам на х..р, дадим им про… ться. Мало не покажется. Глядишь, через недельку по Берлину пройдемся, а после войны в отпуск. Тебя к себе в гости приглашу, в баньке посидим, попаримся, пива попьем…

      Небольшая горстка солдат, сидела, окопавшись, в наспех отрытых окопах. В траншеях позади, лежали, тела погибших. Под ногами валялись пустые патронные коробки, какие-то тряпки и бумаги, обрывки бинтов. Тяжелораненых оттащили в сторонку, в небольшое укрытие. А легкораненые, перебинтовавшись, наряду с остальными, заняли свои места в оборонительном рубеже. Грязные, – в земле, песке и пыли. Потные, – перемазанные чужой и своей кровью. В копоти. Солдаты, собрав патроны и гранаты, готовились к отражению очередной атаки врага.

      А на них шла ВОЙНА…

      Война. Последний солдат

      Старик сидел на скамейке, возле своего старенького домика. Вечерело. Приятно было так сидеть, смотреть на закат и курить свою растрескавшуюся и неоднократно им чиненую трубку. Солнце садилось медленно и долго, словно бы раздумывало: – «А может еще немного постоять тут, посветить или сразу на другую сторонку укатить». Так же, не торопясь, текли немудреные стариковские думки.

      О чем он думал? О своем нелегком житье-бытье. О том, как проработал почти сорок пять лет, на родном машиностроительном. И как потом его оттуда спровадили на пенсию. Так это у них называлось: «пенсия». О том, как его дети выросли, а потом разъехались кто куда.

      Старший,