Эльф. Леонид Евгеньевич Волчек

из наших поступков, тех, что мы сегодня считаем нормой, в будущем станут неприемлемыми.

      – Ты хоть понимаешь, что разговариваешь с тринадцатилетним ребёнком? – встряла в разговор жена.

      – Между прочим, Древний Рим мы уже учили по истории, и про гладиаторские бои тоже. Я даже игру «Гладиатор» прошёл полностью. А обществоведение изучаем с прошлого года, – гордо заявил Арсений.

      – Это не та ли игра, что лежит у папы в кабинете, а на коробке написано «плюс шестнадцать»? – жена грозно повернулась к Арсену. Женька, до сих пор безучастно и сонно ковырявший вилкой омлет, встрепенулся.

      – Нет, мама, на «Гладиаторе» «плюс двенадцать». Это на «Риме» «плюс шестнадцать», но там нет ничего страшного.

      – А ты откуда знаешь? – жена переключилась на младшего сына, а Арся гневно толкнул брата локтем в бок.

      – Папа играл, а мы смотрели, – Женька, не моргнув глазом, сдал маме и меня. Наивная детская простота. Теперь взгляд жены был обращён в мою сторону.

      – Это обыкновенная стратежка, – максимально спокойным тоном заверил я жену, — Единственное, что нужно из «плюс шестнадцати», когда играешь в неё – это только мозги.

      – Па, а почему в древности была мораль, допускавшая такие жестокости? – спросил Арся, посчитав, что вопрос с играми и их возрастными ограничениями уже закрыт. Я с облегчением повернулся к нему.

      – Чем выше уровень культуры в обществе, тем меньше жестокостей допускает её мораль. А уровень культуры в свою очередь зависит от количества знаний, оперируемых общество. Если сегодня закрыть все детские сады, школы и институты, закрыть доступ людям к знаниям, то резко упадёт уровень нашей культуры, а через некоторое время наша мораль позволит нам заниматься даже людоедством.

      – Я тоже людей стану есть? – удивлённо спросил Женька, наконец-то полностью проснувшись.

      – Нет, сын, не будешь. Говоря «мы», я подразумевал наше нынешнее общество, всех людей. Людоедством, скорей всего, будут заниматься твои внуки или правнуки.

      – Не забивай, пожалуйста, ребёнку голову всякими ужасами, – с улыбкой попросила меня жена.

      – Я не трус, мне не страшно, мы с Арсей лягушку ели, – неожиданно заявил Женька, а затем, сделав секундную паузу, добавил: – Жареную.

      Пока мы с женой, огорошенные, смотрели друг на друга, Женька поспешил добить нас окончательно:

            – Как французы. Мы её за домом на костре жарили.

      – А ещё муравьёв ели, – невозмутимо добавил Арся. – Они кисленькие и вкусненькие. Только один попался невкусный. Прошлогодний, наверное.

      Я думал, что умру от смеха, лопнув и разлетевшись крохотными кусочками по кухне, но нет, выжил. В метре от меня выжила от смеха моя жена…

      По подиуму, сооружённому в честь победы Цезаря над Лохматой Галлией, предстояло пройти трём легионам, численность каковых составляла без малого одиннадцать тысяч человек. Чтобы подиум не двигался вперёд-назад на той