Перед грозой. Александр Сергеевич Харламов

словно поговорил с родными, хвастаясь своими успехами, стараясь оградить от неурядиц.

      Спрятал письмо в карман, пообещав себе, что завтра непременно отдаст его почтальону. Сквозь щели в бараке спускались серые сумерки. Он все никак не мог привыкнуть к вологодским вечерам, когда не было розового длинного заката, как на его родине, а ночь опускалась в одно мгновение, будто везде тушили свет. За дверями барака послышались голоса сотни ног, возвращающихся с вечерней прогулки. Кто-то запел песню. Перед бараком шаги стихли, раздался звонкий голос Зубова:

      – Становись!

      Спохватившись, Петр схватил автомат и поспешил на вечернее построение. Не хватало еще за это сегодня ему заработать несколько суток гауптвахты. Он бегом врезался в кривоватый стоящий строй, заняв свое место возле Гришки Табакина. Перед строем стоял лейтенант с розовыми от мороза щеками и зачитывал список личного состава: