Рузвельт, Кеннеди, советская агентура. Александр Феклисов

на Лубянке, но по мере необходимости он приезжал к нам. Воспитательная и организационная работа велась главным образом парторгом группы – слушателем Владимиром Константиновичем Коняевым.

      Это был интересный человек, лет на шестнадцать – восемнадцать старше остальных слушателей. Родился он в 1897 году, участвовал в Октябрьской революции и Гражданской войне, командовал кавалерийским подразделением. В 1939-м, когда его мобилизовали в органы госбезопасности, работал директором одной из самых больших московских типографий. Владимир Константинович был опытнейшим специалистом в области типографского дела и получал приличную зарплату. В его распоряжении находилась персональная служебная машина. Оказавшись в органах НКВД, он лишился всех привилегий, но никогда не жаловался на это. Так решила партия, и он беспрекословно подчинился.

      Коняев много рассказывал нам поучительных историй из своей богатой событиями жизни. Мы его уважали и ласково прозвали «дедушкой». У «дедушки» был лишь один недостаток – забывчивость. Он долгое время не мог запомнить данный ему на курсах псевдоним «Колпаков», что иногда приводило к курьезным случаям.

      Однажды мы все сидели в холле и слушали музыку. Вдруг появляется «дедушка» с очками на лбу и, держа какой-то список в руках, добродушным голосом, но вполне серьезно произносит:

      – Вечно этот… Колпаков уплачивает партийные взносы последним и требует особого приглашения. Все сидящие взорвались громким хохотом. Он не понял, почему ребята смеются. И тогда один из слушателей сказал:

      – «Дедушка», ведь Колпаков-то – это вы! Он схватился рукой за макушку и, сконфуженный, выбежал из холла…

      Может показаться странным, но Коняев успешно работал в разведке. В конце 60-х он ушел в отставку и вскоре умер от рака.

      В нашем маленьком коллективе процесс обучения, самостоятельная подготовка и воспитательная работа протекали в спокойной деловой обстановке, без суеты, без ненужных формальных собраний и заседаний.

      В школе я все свободное время уделял учебе, особенно спецдисциплинам, английскому языку, литературе, истории и культуре Англии и США.

      Из десяти слушателей, окончивших школу, в разведку взяли шестерых. Меня зачислили в американское отделение.

      В 1940 г. закордонную разведку вел Пятый (иностранный) отдел, в котором имелись следующие немногочисленные региональные и функциональные отделения:

      – три европейских;

      – американское;

      – дальневосточное;

      – ближневосточное;

      – информационно-аналитическое;

      – оперативно-техническое;

      – кадровое;

      – финансовое;

      – хозяйственное.

      Всего в центральном аппарате разведки, включая секретарей и машинисток, работало не более ста двадцати человек. Начальником моего отделения был Федор Алексеевич Будков, спокойный человек лет сорока пяти, говоривший тихо, почти шепотом. Все отделение, кроме кабинета начальника,