Полёт попугайчика. Евгения Вадимовна Мелемина

и врастает в его кожу, некоторое время всё ещё светится, а потом гаснет.

      Бретт Фарв смеётся.

      «Это талисман, Кит. Мой подарок».

      – У меня есть свой номер, – возражает Кит вслух. – Мой номер – семьдесят два. Мне не нужен чужой.

      «Тачдаун!»

      «Плей-офф!»

      «Нью-Йорк!»

      «Я хотел посмотреть, как вы играете. Отлично играете!»

      «Отлично играете!»

      «Отлично играете!»

      – Я хочу спать, Томми, потом расскажешь…

      «Вы отлично играете!!!»

      И вдруг вспорхнуло. Ударилось о стекло. Кит вскочил с бешено бьющимся сердцем и подошёл к окну.

      Тишина. Пусто. В далёком домике на соседней улице всё ещё горит свет. И каждое ночное тёмное облако – как синий язычок попугайчика, вырванный с корнем.

* * *

      Погода на следующий день оставляла желать лучшего. Деревья гнулись под порывами холодного тяжёлого ветра, в садике миссис Хогарт все маргаритки сложили головки, с крыши капало. Дождь прошёл ночью и оставил после себя хмарь, морось и серые рваные небесные простыни.

      Кит до вечера маялся дурью – посмотрел пару легендарных матчей, поспал в ванной, помог матери отбить толстые куски свинины, покопался в потрохах «форда» и спохватился только в половине шестого. Ему не хватило времени привести себя в порядок и найти что-то приличное из одежды, поэтому пришлось одеться как обычно – джинсы, спортивная куртка, кроссовки.

      По пути Кит решил, что единственное, куда можно двинуться в такую погоду – крошечный кинотеатр на Речной улице. Там постоянно крутят какое-то барахло, но тепло и можно купить перекусить.

      Он довольно смутно представлял себе предстоящее свидание, но заранее заготовил тему для разговора – пьеса Минди, её детище, должна была стать беспроигрышным вариантом.

      Кит ещё не решил, что делать с категорическим запретом отца на участие в этой постановке. Скорее всего, отец напрочь забудет об этом инциденте и дело с концом. Нужно попросить у Минди новую распечатку и оставлять её в школьном шкафчике.

      Мистеру Хогарту в голову не придёт проверять, участвует Кит в постановке или нет. Он даже на матчи не ходит, довольствуясь только озвученным счётом.

      Кит припарковал «форд» на стоянке у кинотеатра и спустился вниз по улице. Холодный ветер дул в затылок, люди шли, согнувшись, пряча руки в карманы.

      На мосту никого не было. Волны неслись быстро, частой рябью, но порывов ветра Кит не чувствовал. Здесь, видимо, ветер путался в густо растущих плакучих ивах.

      Проверив время на мобильном, Кит опёрся на перила и присмотрелся: внизу, на покатом берегу с разноцветной кромкой из обёрток, бутылок и прочего мусора, бродили трое.

      Доносились и голоса. Возмущённый женский и ехидный, очень знакомый голос. Слов не разобрать, а вот пламенно-рыжую голову Попугайчика нельзя не узнать.

      Он был в зелёной куртке и тоже бродил по берегу, засунув руки в карманы, а теперь сел на выброшенное на берег бревно. Задницей в светлых джинсах на грязное мокрое бревно.

      Вот чудак.

      С