Вся история Фролова, советского вампира. Александр Семёнович Слепаков

думать чепуху, какие вампиры? Двадцатый век на дворе. Я вам как учёный говорю. Как биолог. Бросьте. И… я рассчитываю на вашу сдержанность. Чувство такта… Ну… вы понимаете.

      Она опять смутилась и, повернувшись, пошла к общежитию.

      Участковый остался сидеть на лавке. Ему надо было ещё посидеть какое-то время, чтобы, встав, он не выглядел неловко. Смеяться же будут.

      Глава 29. И ещё Елизавета Петровна

      Елизавета Петровна говорила потом, что вампир Фролов чувствовал себя тогда очень хорошо.

      – Ты прикинь, Петровна, я с бабой живу, как будто я живой. Веду её, куда хочу, делаю что хочу. Я её к себе домой привёл, где я раньше жил, но только она заснула, представь, вваливается участковый с Сердюковым и Петровым-младшим. Арестовать меня хотят. Они, как голую бабу увидели, так им аж дурно стало. Я им говорю, выйдите из комнаты на секунду. Сам бабу схватил – в окно выпрыгнул, бегом до общежития донёс – она даже не проснулась. Я такой сильный стал, я если ударю – убью. Но я никого не трогаю: меня не трогают – и я не трогаю.

      – Да, – сказала Петровна, – ты прям герой. Только детей привезут когда-нибудь из пионерского лагеря. Ты думаешь, забудут про тебя? И над участковым ты зря смеёшься – он сильный мужик.

      – Он бабник известный, а тут такое… – заметил Фролов. – Теперь он её от меня защищать будет. Это плохо, конечно.

      – Уехать тебе надо в другое место, где тебя никто не знает. Достать где-нибудь документы, устроиться в совхоз или колхоз и жить спокойно. Пошёл бы ты сторожем куда-нибудь. По ночам работаешь, днём спишь. Самое то для тебя. Только ж тебя, окаянного, всё равно на подвиги потянет. Ты ж так не успокоишься. Тебе же станет интересно, что ты сильнее всех. И ещё я тебе скажу, Фролов, ты при жизни жрал – удержу не знал, теперь тебе твой голод держать в узде надо. Если жрать начнёшь – контроль потеряешь, на тебя мужики правильную охоту устроят, ещё и военных позовут, поймают как миленького. И куда ты денешься?

      – Мне бы ещё прокантоваться немного, Петровна, я пока от могилы уходить не могу, – признался Фролов. – Мне плохо становится, и тоска накатывает, и я могу выть, как волк. А пойду на кладбище, полежу немного – проходит. Я осторожно буду, Петровна, мне ещё немного времени надо.

      – Слушай, Фролов, ты по ночам у людей кровь пьёшь, а ведь ты с ними всю жизнь прожил, – сказала Елизавета Петровна.

      – Да очень просто. Они сами какие? – рассуждал Фролов. – Раз водку пьют и слёзы льют, а другой раз глотки себе перерезать готовы. Чем они лучше меня?

      – Они лучше тебя, Фролов, – сказала Елизавета Петровна. – Они люди – то любят, то обижаются, то опять любят. А для тебя они – просто еда. Просто еда и больше ничего. Так?

      – Да, Петровна, что да, то да, – согласился Фролов.

      – А эта баба? – спросила Петровна. – С которой ты того… она как?

      – Любит меня, – ответил Фролов, – аж вся дрожит, дотронешься до неё – аж вся дрожит.

      – И ты у неё тоже, небось, кровь пьёшь?

      – У неё кровь, – ответил Фролов, – как чешское пиво. Я пробовал однажды. В смысле – чешское пиво.