Про девочку Веру и обезьянку Анфису. Эдуард Успенский

Николаевне мордочкой повернулась. Воспитательница совсем растерялась:

      – Какая радость! У Веры в семье родился негритёнок.

      – Да нет же! – говорит папа. – Это не негритёнок.

      – Это обезьянка! – говорит Вера.

      И все ребята закричали:

      – Обезьянка! Обезьянка! Иди сюда!

      – Можно ей побыть в детском саду? – спрашивает папа.

      – В живом уголке?

      – Нет. Вместе с ребятами.

      – Это не положено, – говорит воспитательница. – Может быть, ваша обезьянка на люстре висит? Или всех колотит половником? А может, она любит цветочные горшки по комнате рассыпать?

      – А вы её на цепочку посадите, – предложил папа.

      – Ни за что! – ответила Елизавета Николаевна. – Это так непедагогично!

      И решили они так. Папа оставит Анфису в детском саду, но будет через каждый час звонить – спрашивать, как дела. Если Анфиса начнёт горшками бросаться или с половником за директором бегать, папа её сразу заберёт. А если Анфиса будет себя хорошо вести, спать, как все дети, тогда её навсегда оставят в детском саду. Возьмут в младшую группу.

      И папа ушёл.

      Дети окружили Анфису и стали ей всё давать. Наташа Грищенкова дала яблоко. Боря Голдовский – машинку. Виталик Елисеев дал ей зайца одноухого. А Таня Федосова – книжку про овощи.

      Анфиса всё это брала. Сначала одной ладошкой, потом второй, потом третьей, потом четвёртой. Так как стоять она уже не могла, она легла на спину и по очереди стала свои сокровища в рот засовывать.

      Елизавета Николаевна зовёт:

      – Дети, за стол!

      Дети сели завтракать, а обезьянка осталась на полу лежать. И плакать. Тогда воспитательница её за свой стол посадила. Так как лапы у Анфисы были подарками заняты, пришлось Елизавете Николаевне её с ложечки кормить.

      Наконец дети позавтракали. И Елизавета Николаевна сказала:

      – Сегодня у нас большой медицинский день. Я буду учить вас чистить зубы и одежду, пользоваться мылом и полотенцем. Пусть каждый возьмёт в руки учебную зубную щётку и тюбик с пастой.

      Ребята разобрали щётки и тюбики. Елизавета Николаевна продолжала:

      – Взяли тюбики в левую руку, а щётку в правую. Грищенкова, Грищенкова, не надо зубной щёткой сметать крошки со стола.

      Анфисе не хватило ни учебной зубной щётки, ни учебного тюбика. Потому что Анфиса была лишняя, незапланированная.

      Она увидела, что у всех ребят есть такие интересные палочки со щетиной и такие белые бананчики, из которых белые червячки вылезают, а у неё нет, и захныкала.

      – Не плачь, Анфиса, – сказала Елизавета Николаевна. – Вот тебе учебная банка с зубным порошком. Вот тебе щётка, учись.

      Она начала урок.

      – Итак, выдавили пасту на щётку и начали чистить зубы. Вот так – сверху вниз. Маруся Петрова, правильно. Виталик Елисеев, правильно. Вера, правильно. Анфиса, Анфиса, ты что делаешь? Кто тебе сказал, что зубы надо чистить на люстре? Анфиса, не посыпай нас зубным порошком! А ну-ка, иди сюда!

      Анфиса послушно слезла, и её привязали полотенцем к стулу, чтобы она успокоилась.

      – Теперь