Битвы магов – II. Книга Тьмы. Роман Гринь

человеческого мяса. Каннибализм это немного сакрально, это голос древности, в этом есть что-то таинственное, могучее и… кх…

      С шеи упырици вылезло острие меча, и ее горячая кровь хлынула мне прямо в рот, прежде чем Филин стащил ее с меня.

      – Как… кххх… не вовремя, – прохрипела упырица, – всех сожру, я вас всех сожру!

      – Падаль! – тихо произнес Филин и разрубил ее пополам.

      Упырица в последний раз посмотрела на меня:

      – А ты… ты своими руками впустишь Господина в наш мир… такая честь… я… даже завидую… – и огонь жизни на всегда угас в ее глазах.

      Последнее что она увидела, это мою хищную улыбку и как я проглотил ее мерзкую кровь. Все-таки я тебя сожрал, а не ты меня!

      В коридоре послышался топот. Два младших следователя, запыхавшиеся, испачканные кровью и немного помятые, ворвались в комнату.

      – Закончили так быстро, как смогли, – отрапортовал Рыбак.

      – Враг оказался намного сильнее, чем мы могли предположить, – добавил Ворон.

      – Но вы хоть справились? – поинтересовался Филин. – Никого не упустили?

      – Да от нас разве сбежишь, – улыбнулся Рыбак, – зачистили всех тварей.

      – А эта? – Ворон кивнул на мертвую упырицу.

      – А эту можно записать студенту, – улыбнулся Филин. – Отвлек ее, задержал, мастерски тянул время еще и пытался сражаться с этой опасной тварью. Если бы она не отвлеклась на него, пришлось бы мне здорово с ней попотеть.

      – Хорошее начало, пацан, – улыбнулся мне Рыбак, – он подошел ближе и помог мне встать, а когда увидел кровь на моих губах и подбородке, тихо добавил, – вкус у них мерзкий. Но мы живы лишь по тому, что мы еще опаснее, чем эти твари.

      Рыбак улыбнулся мне и только сейчас я заметил, что часть его зубов, а именно клыки, сделаны из стали, которая была хорошо заточена. Хоть меня колотило от озноба, мысли путались, а руки и живот жутко болели, я только сейчас подумал, через что пришлось пройти всем этим следователям за всю их карьеру постоянной борьбы с такими вот тварями. Работка – не позавидуешь.

      Ворон освободил связанную девочку. Та тут же сорвалась на ноги. И, шатаясь, чуть несколько раз не упав, подбежала к небольшому столику возле ванны, схватила разделочный нож и с криком кинулась на тело мертвой упырицы. Плача и крича, она наносила удар за ударом, превращая тело мертвой твари в кровавое месиво. Филин направил на нее руку, тихо произнес какое-то заклятье, и девочка тут же обмякла. Ворон ловко подхватил ее на руки.

      – Пусть поспит. То, через что она прошла – злейшему врагу не пожелаешь.

      – Я чую в ней Хаос, – обратился я к Филину, – он теперь течет в ней так мощно. Но до этой трагедии с ее матерью, его, как будто, не было. Только теперь – после ужасной смерти женщины, он в ней проявился, только теперь она стала будущим адептом Хаоса. Если бы мы успели раньше…

      – То спасли бы ее мать, но потеряли бы столь