Влюбляться лучше всего под музыку. Лена Сокол

я сама могу. – Закусываю губу. Взгляд не прячу, держусь стойко, даже реветь не хочется. Вроде. – Не стоит. Добегу так.

      – Нет-нет, увезем.

      Смотрю на Пашу. Он подмигивает мне, берет со стула футболку и надевает. Вот и правильно. От взгляда на его голую грудь мне становится еще хуже.

      – Простите, – снова обращаюсь к тете Лене. – Мне жутко неловко, что так получилось…

      – Ничего, – устало выдыхает женщина, – надеюсь, в следующий раз увижу тебя в одежде.

      Уголки ее губ приподнимаются в подобие улыбки. Мне становится легче. Возможно, даже через какое-то время мы с ней сможем общаться как прежде. Все может быть.

      Когда она выходит за дверь, Пашка сразу же хватает меня за талию и прижимает к себе. Низ живота клокочет, требует продолжения, бунтует, горит, плавится от желания. И это даже несмотря на пережитый стресс.

      – Что же ты делаешь со мной, Суриков? – Качаю головой и затем охотно отвечаю на его поцелуй.

      Наконец, мы размыкаем губы, и Пашка гладит меня большим пальцем по щеке.

      – Ты же знаешь, я не хочу с ним общаться, – это он про отца, который оставил их с сестрой, когда обоим было по десять лет, – но пообещал маме. И чего я такой добрый стал в последнее время? Не знаешь?

      Он буквально держит меня взглядом. Вот это силища. Я, кажется, даже не моргаю, а сердце опять скачет куда-то диким галопом.

      – Потерпи уж. Вдруг он помирать собрался? Ой, прости. В смысле… Поговори с ним, выслушай, не груби. – Забираюсь пальцами в его волосы. – Отец ведь. Мне вот еще хуже. Я своего вообще никогда не знала.

      Паша обнимает меня и гладит по спине:

      – Прости.

      – Ничего, привыкла. – Пожимаю плечами. – Его вроде и не существовало никогда.

      – Мы… встретимся завтра? – Паша бросает взгляд за окно. – То есть сегодня уже.

      – Ты хочешь? – Вижу, как его глаза плывут от желания.

      – Еще спрашиваешь. – Прижимает меня к себе так крепко, словно боится потерять. Или просто хочет раздавить, что тоже возможно, когда испытываешь такие сильные чувства. – Я буду считать минуты до нашей встречи.

      Целую его в нос, затем в щеку, скольжу ниже и впиваюсь в губы. Интересно, мы сегодня отлипнем друг от друга? Или срастемся, как два дерева, и нас придется отделять друг от друга бензопилой?

      Паша

      – Сынок, – тихо произносит мама, когда мы останавливаемся у нужного дома.

      На самом деле перед нами старый трехэтажный барак, один из нескольких, оставшихся еще в центре города. Их обещали снести лет двадцать назад и с тех пор даже ни разу не ремонтировали.

      Через приоткрытое окно в салон заползает сладковатый запах гнилья и помоев. На улице уже светло, но местные алкаши на лавочке и не думают прерывать веселье, начатое еще, вероятно, накануне.

      – Мам, – поворачиваюсь к ней. Мы, наверное, первый раз за десять лет беседуем вот так, тихо и спокойно, и, что самое главное, глядя друг другу в глаза. – Я уже взрослый. Я – мужчина. Извини, что так получилось, но не нужно вот этого всего.