Свет столицы. №1 2018 г.. Альманах

клинья

      Вбивают пушки над затоном.

      Скользя легко по влажной глине,

      Понтон уходит за понтоном.

      Плоты и лодки тянут следом,

      Глотнув армейские сто граммов.

      Плывёт пехота к гиблым бедам

      И обречённо, и упрямо.

      Ей встречно бьёт что только может

      С заречной вражьей чёрной кручи.

      Ох, упаси пехоту, Боже,

      А если смерть – прости, не мучай.

      Вода от взрывов зло клокочет,

      С разбитых вдребезги посудин,

      Стеная в небо что есть мочи,

      В небытие уходят люди.

      Но вал живых от середины —

      С судьбой и волей вместо весёл, —

      По камышам, ломая льдины,

      Уже себя в атаку бросил.

      Береговой коснувшись тверди,

      Как обретённого спасенья,

      Бегут бойцы навстречу смерти

      Иль ко второму воскресенью.

      На пулемёты – в штыковую,

      Броском гранаты путь означив,

      Рвут оборону огневую

      Бесстрашьем, яростью, удачей.

      И бывший дьяк, а ныне взводный,

      Раненье приняв, как награду,

      Хрипит: «Аз вынес ад холодный

      И муки огненного ада»…

* * *

      Жизнь моя на ласки небогата —

      Не имел я их и не искал.

      То детдом, то воровская хата,

      А потом войны крутой оскал.

      В жизни той милей дневного неба

      Был блиндаж с накатом в пять слоёв.

      И в каком аду я только не был

      В круговерти гибельных боёв.

      Я забыл, откуда вышел родом,

      Мир войны – мой первый детский класс.

      Ну а дни стекали, словно в воду

      Капли слёз из воспалённых глаз.

      Отвечаю чётко на вопрос вам:

      Я родился сразу злым и взрослым.

Охота

      Фронтовой был нарушен быт:

      В это утро – уже не первый —

      Был сержант молодой убит

      Дерзким снайпером, бабой-стервой.

      Командир цену знал словам,

      Мне в лицо проскрипел зубато:

      «Трое суток на стерву вам.

      Неуспех награжу штрафбатом».

      Так охоте был даден старт,

      В чьей-то жизни назначив точку.

      А вокруг плакал тёплый март,

      Зарождалось лето в почках.

      И пошёл я… И ночь, и день

      Стали болью и чёрным бредом.

      Уходила она, как тень,

      Окровавив свои победы.

      Я иссяк, я в бессильи сник,

      И денёк шёл последний, третий.

      Скрытой оптики слабый блик

      Уловил я в сыром рассвете.

      А бинокль подтвердил успех:

      На изломе ольхи у речки —

      Щёки, лоб, капюшона мех,

      Обнажённых ладоней свечки.

      И кощунственно плыл уют

      От винтовки её и позы.

      Встретить мне б её не в бою,

      Слать бы ей не заряд, а розы.

      Фронт