Матрос на мачте. Андрей Тавров

в такой не села, ни за что на свете! А Светка, наверное, могла бы. Я любила Светку за то, что она не усложняла. Она была легкой, отходчивой, смешливой. Я вправду ее любила.

      Напротив нашей веранды на фоне моря торчали пальмы, а за ними – разноцветные флаги в честь парусной регаты, и было слышно, как они начинали вяло похлопывать, когда налетал ветер. Тихо играла музыка, и певица пела щедрым басом. Кажется, Анастасия. Так себе музыка, но не самое худшее.

      – Что это у тебя? – спросила Светка, когда мы сели за столик.

      – Это?

      – Что за рукавица?

      – А, рукавица. Так, подарили.

      – Кто? Твой мальчик? Покажи.

      Но я не стала показывать Светке рукавицу со светом внутри, а засунула ее за пояс своих драных джинсов.

      – Не хочешь, не показывай, – согласилась Светка и кивнула головой. Она ела спайс-суши с лососем, а я заказала чашку кофе и рогалик. Было хорошо сидеть на веранде и чувствовать, как прохладный утренний бриз забирается в волосы и гладит щеки. Правда, на столе от него все разлеталось – пепел от Светкиной сигареты, салфетки и деньги, которые мы положили под блюдце, но так было только веселее.

      – А меня чуть не изнасиловали.

      Светка поперхнулась.

      – Рассказывай, – сказала она мрачно.

      – Да и рассказывать-то нечего. Пошла в гости, в гостиницу, а там они стали ко мне приставать. А потом я убежала.

      – Суки! – сказала Светка. – Вот, блин, суки! Стрелять таких надо. Прямо при рождении. Как собак. Номер комнаты запомнила?

      – Нет, не запомнила.

      – Ну хоть этаж?

      – Знаешь, Светка, я, по-моему, и гостиницу не запомнила. Помню, что там был фонтан. С рыбками.

      – Ну да ты совсем сумасшедшая, – сказала Светка. – Таких, как ты, надо выгуливать на Елисейских Полях с гувернером. Пока безмятежность не выветрится.

      – Сейчас нет гувернеров. И Полей тоже практически не осталось – муляж.

      – Значит, тебя надо выгуливать с муляжом гувернера, – внезапно захихикала Светка. – С имитатором гувернера. – Тут она вдруг спохватилась и посмотрела на меня виновато.

      – Ох, прости.

      – Ничего, – сказала я. – Если ты думаешь, что я расстроилась или там какую-нибудь эмоциональную травму получила, то ничего такого не было. Я на них даже и не обиделась. Они же не виноваты, что я обозналась.

      – Милые, бедные мальчики. Пойди к ним, попроси прощения. Сколько их было?

      – Двое.

      – А я бы все равно в милицию заявила.

      – Не смеши меня.

      Светка задумалась, наморщив лоб и слепо тыкая сигарету в пепельницу.

      – Ты сказала – обозналась? – наконец сообразила она.

      Она всегда ловит. Бывает, не сразу, но в конце концов ловит. Это потому, что ей не все равно. Многим все равно, а ей нет. Правда-правда, ей действительно не все равно, изнасиловали тебя или нет. Некоторым тоже вроде не все равно, но им не все равно, потому что тут есть о чем поговорить и чего можно боятся самой, а Светке не