Серенада поющего ветра. Стихи и проза. Андрей Кайгородов

tion>

      Сны

      Где-то очень глубоко, там, на дне наших снов, живет Бог,

      Простуженный и печальный, с копной седых волос,

      с глазами цвета тайны.

      Он держит на ладонях дыханье сказочного мира,

      Мелодию всех бед и слез, и звуки радостей эфира.

      Он лепит чаши наших снов и наполняет их водою,

      И отраженье в глади вод завешивает пеленою.

      Сквозь эту пелену на свет выходят призраки ночные,

      С улыбкой в десять тысяч лет и обликом не уловимым.

      Их голоса полны тоски, как похоронные напевы,

      Глаза печальны и пусты, как статуи окаменелы.

      А мы как бабочки на свет, летим, страшась своих поступков,

      И наших снов полночный бред не кажется нам чьей-то шуткой.

      Насмешкой злой над нашей явью, над нашим жизни прозябаньем,

      Мы в этой сказочности сна, блуждаем в лабиринтах комнат,

      Встречая чьи-то имена, давно умерших, незнакомых.

      Они бесполые скитальцы, зовут нас в лучший из миров,

      В пучину сна, покровы тайны, безумства сказочных шатров.

      Где дев податливые лона огня и сладости полны,

      Где льются реки самогона, где ломятся от яств столы.

      И мы идем за ними следом, не веря счастью своему,

      И просыпаемся к обеду, стирая вязкую слюну.

      И день нам кажется унылым, пустым, безрадостным, простым,

      А мир обыденным и серым, не замечаем мы, что спим.

      Нам снится сон о нашей жизни, мы в нем живем, копя грехи,

      А Бог взирает безучастно, даря нам новых сказок сны.

      Крест

      Исхудала душа моя, в раздумьях и муках,

      Вся покрылась коростой и шрамами,

      Ноет ночью, как нерв изгнившего зуба,

      И смердит стихами похабными.

      Я топлю эту скверну в стакане хмельном,

      Изрыгаю под утро с кровью,

      Как же хочется мне пробежать босиком,

      По травой накрытому полю.

      Утонуть в синеве васильковых небес,

      К милой маме прижаться щекою,

      Но весит на груди моей маленький крест,

      И тяжелый крест за спиною.

      Я несу его в суете городов,

      По колдобинам и ухабам,

      По тропам моих друзей и врагов,

      По возвышенностям и ямам.

      Этот крест мне доверен судьбою моей,

      И иной мне не нужно судьбины,

      Мне Господь помогает нести этот крест,

      От рождения и до кончины.

      И когда я умру, и сырая земля,

      Мое бренное тело поглотит,

      Крест могильный останется после меня,

      Позабытый и одинокий.

      Как хочется…

      Как хочется порой послать всех к черту. Бросить все.

      Запить, забыть, захлопнуть дверь, задернуть окна.

      И просто утонуть в безбрежной пустоте холодных серых стен,

      В белесом снеге потолка, в траве паласа, в мягкой коже кресла.

      Уйти из мира суетных реалий в иллюзию, мерцание свечи.

      И наслаждаться тишиной покоя.

      Не плакать, не смеяться, не страдать. Молчать.

      В молчанье, постигая иные параллели бытия,

      Что медленно, без суеты, текут вне берегов,

      Не ведая законов притяжения, морали, этики, законов права.

      Вдыхать курительную смесь, душистых трав и табаков пахучих,

      И выпуская через ноздри дым, почувствовать себя драконом,

      Китайским божеством, сошедшим с неба в шелковые свитки.

      И стать иероглифом буддийских мудрецов,

      В котором заключен весь сущий мир,

      С его многообразьем обитанья,

      Живых существ, материй и следов,

      Оставленных, монахом на песке,

      На берегу седого океана.

      Восстать из пепла, превратиться в прах,

      Рассеянный по ветру над горами,

      И горным эхом тихо прозвучать,

      Вплетаясь в ноты сказочных мелодий.

      Как хочется порой закрыть глаза

      И ни о чем не думать, и не знать,

      А тихо плыть, послушно воле ветра,

      И вылиться дождем, и прорастать

      Побегом божьим в солнечное лето.

      И бабочкой порхать над васильками.

      Как хочется порой.

      Ах, кто бы знал.

      Одиночество мое

      Из ниоткуда